II. Социальный вопрос

Плохие условия жизни, отсутствие свободы, недостаток защищенности и несправедливое распределение — все это были пороки, ответственным за которые рабочие и служащие XIX в. сделали «ка­питал».

В противоположность этому от политики централизованного уп­равления экономическим процессом ожидалось и ожидается, что будет преодолено господство капитала, улучшены условия сущест­вования рабочих. Последним будет предоставлена экономическая и социальная свобода, а не только формально-правовая, как при «ка­питализме». Будет гарантирована полная защищенность, поскольку исчезнет угроза безработицы, и, наконец, станет возможным, преж­де всего, справедливое распределение. В конечном счете, может ис­чезнуть и то унижение, которое заложено в понятие заработной платы. Рабочему станут платить соответственно его производитель­ному вкладу и к труду перестанут относиться как к товару, цена на который образуется на рынке, а рабочий как полноправный чело­век получит преимущественное право, а именно по принципу: «каждому по его потребностям»2.

Теперь, после рассмотрения экспериментов с политикой цент­рализованного управления, можно дать обзор социальных послед­ствий политики. Что дает она в социальном плане? Она действи­тельно устраняет угрозу продолжительной массовой безработицы. Данное обстоятельство имеет большое политическое значение. Бо­лее того, метод управления, присущий централизованно управля­емой экономике, является абсолютно надежно действующим сред­ством обеспечения занятости всех людей. Это было видно из са­мого анализа. При форсировании капиталовложений и исключе­нии индивидуальных расчетов издержек каждый человек может быть трудоустроен.

Между тем полностью занятыми были и египетские феллахи времен фараонов, и рабы крупных древнеримских земельных лати­фундий I в.

1. Критики экономических порядков XIX в. видели рядом с убо­гими жилищами рабочих виллы фабрикантов или усадьбы земле­владельцев. Они доказывали, что, когда исчезнут проценты, ренты, предпринимательские прибыли и вообще все нетрудовые доходы! рабочая сила и средства производства станут усиленно ориентиро­ваться на снабжение рабочих. Удовлетворение их потребностей по­высится за счет нетрудовых доходов. Они считали, что эта цель мо­жет быть достигнута с помощью централизованного управления экономическим процессом.

Эксперименты с централизованным управлением в XX в. дали иной результат. ВУ основу плановых заданий центральных административных органов повсеместно ставились увеличение масштабов инвестиций, быстрое расширение производственного аппарата в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйст­ве. Это было нечто совсем другое, чем полагали, например, Баро­не и его последователи, которые считали, что производственное министерство будет стремиться к достижению максимального обеспечения потребительскими товарами. Фактически же форси­ровалось «вынужденное» накопление, что в большинстве стран снижало обеспечение рабочих до «минимального уровня снабже­ния».

2. Но разве этот расширенный производственный аппарат не станет в дальнейшем служить целям обеспечения населения по­требительскими товарами? Об этой напрашивающейся самой по себе мысли уже говорилось. Рабочие, как считалось, возможно, и живут сегодня в нищете, но зато следует надеяться, что через не­сколько лет или десятилетий их положение резко улучшится, а именно в том случае, если вновь построенные сталелитейные за­воды, обувные фабрики, электростанции и т.д.

3. В каждом экономическом порядке рыночного типа решающим фактором образования доходов становится ценовой механизм. На этот порядок вещей и направлена критика, так как социальное по­ложение людей отдано на произвол «слепому механическому про­цессу». Напротив, социальная справедливость может обусловли­вать распределение, если оно будет осуществляться центральными органами.

Но распределение было особенно неравным и несправедливым в тех случаях, если происходила концентрация экономической власти и, кроме того, экономическая власть увязывалась с обще­ственной властью. В истории так было всегда, стоит только вспомнить поздний период существования Римской империи, тя­желый социальный кризис во Фландрии XVIII в. или ведение по­мещичьих хозяйств XVIII в. (Перечень подобных примеров мож­но без труда продолжать и дальше.) Вера в то, что центральные плановые органы будут осуществлять более справедливое распре­деление, содержит в себе поразительное нежелание принимать во внимание исторический опыт.

И вновь глобальный подход ввел в заблуждение, на этот раз противопоставление «капитализма» и «социализма». Здесь отсут­ствовало мышление категориями форм порядка. Тот факт, что на рынках рабочей силы, где существует монополия спроса на нее, рабочие получают предельный доход от своего труда, должен был бы обусловить постановку следующего вопроса: как можно устра­нить этот монопольный перевес спроса одной из сторон на рын­ке? Вместо этого при проведении политики централизованного управления экономическим процессом на отдельных рынках рабо­чей силы происходит замена монополий покупателей одной уни­версальной общественной монополией покупателей, иными слова­ми, увеличивается зависимость рабочих. Заменить «заработную плату» и рынок рабочей силы централизованным распределением и принудительным привлечением к отбыванию трудовой повинности — значит уменьшить возможность реализации социальной справедливости. В ходе экспериментов обнаружилось, что оплата труда и объем труда распределяются по принципу целесообразно­сти. Главной задачей было достижение плановых целей. При рас­пределении основным был не принцип справедливости, а то, что­бы рабочую силу оптимально подчинить интересам достижения инвестиционных целей.

4. Принято противопоставлять «защищенность» «свободе». Ут­верждается, что защищенность требует отказа от свободы, что со­временный человек относится к свободе достаточно безразлично. С этой точки зрения он хочет прежде всего защищенности. Ну а поскольку экономическая политика централизованного управле­ния гарантирует защищенность, то ей и принадлежит будущее.

Однако такой противоположности между понятиями защищен­ности и свободы не существует. Наоборот, без свободы защищен­ность невозможна. Если распоряжением планового органа любое предприятие, например столярная мастерская, в любое время мо­жет быть закрыто, а мастера и подмастерья могут быть переведены в другой город для работы на фабрике, то их жизнь постоянно про­текает под знаком неопределенности и неуверенности. Например, рабочий-металлист в конце рабочего дня узнает о решении незамед­лительно направить его на строительство прокатного завода в горо­де В. При неявке в установленное время ему грозят штрафами, а иногда даже лишением продовольственных карточек. Таким обра­зом, здесь обнаруживается отсутствие свободы передвижения и по­всеместного проживания рабочих, свободного выбора рабочего мес­та, свободы заключения договоров и свободы потребления. Отсут­ствие этих свобод как раз и порождает незащищенность. Человек вынужден постоянно считаться с подобными распоряжениями, ко­торые вынуждают его делать то, чего он не хочет делать. На новом месте работы ведомство решает вопросы питания, жилья и денеж­ного вознаграждения за труд. И поскольку рабочий не может ни уволиться, ни уклониться от этих распоряжений, то его судьба на­ходится полностью в руках ведомства.

Раньше, примерно в 1931 г., он зависел от анонимного эконо­мического процесса. Тогда он терял свое рабочее место, длитель­ное время не имея возможности найти новое. Это была одна из форм незащищенности. В 1940 г. он стал зависим от ведомств, решавших его судьбу. И вновь он оказался незащищенным. Исче­зает один риск, и вместо него появляется другой. При этом ве­домство само испытывает давление, заставляющее его делать все для достижения плановых целей. Следовательно, оно может, да­же если этого хотят высшие должностные лица, лишь весьма ог­раниченно учитывать индивидуальные пожелания. Защищенность предполагает, что отдельно взятый человек обладает определен­ной сферой свобод и располагает свободой выбора действовать так или иначе.

5. Тем самым мы сталкиваемся с самой сутью социального вопроса — принципом свободы. Отсутствие свободы делает воз­можным оказание давления на условия существования. Господст­во частных или общественных властных структур угрожает уста­новлению справедливости, а недостаточная защищенность порож­дается недостаточной свободой. Без свободы личности невозмож­но решить социальный вопрос. Но экономическая политика цент­рализованного управления ограничивает не только свободу руко­водителей предприятий. Одновременно еще более урезаются и без того уже подвергающиеся угрозе сферы свобод рабочих. Вместо того чтобы очерчивать границы сферы свобод с таким расчетом, чтобы сфера свобод одних, например работодателей, не ущемляла сферу свобод других, а именно рабочих, сферы свобод тех и дру­гих уменьшаются или ликвидируются, ибо они подчиняются пред­писаниям третьего фактора, центральных плановых органов. По­скольку последние подчиняют своему влиянию повседневную хо­зяйственную жизнь людей и в приказном порядке ориентируют их на центральные плановые цели, то люди превращаются в сред­ство достижения цели. Таким образом, нельзя действовать в соот­ветствии с фундаментальным моральным принципом «использо­вать человека во всякое время как цель», а «не просто как сред­ство» (Кант).

Перемещение регулирования экономики из домашних хозяйств и предприятий в центральные органы имеет далеко идущие соци­альные последствия. Теперь руководство построением общества осуществляется сверху, оно не развивается снизу. Централизован­ное управление массами рабочих, превращение розничных торгов­цев в тех, кто осуществляет распределение, крестьянских дворов в предприятия, которые должны следовать производственным пла­нам и указаниям центральных органов, — все это изменяет сово­купную структуру общества. Равным образом в рамках подобных экономических порядков становятся невозможными ни экономиче­ский рост, ни самостоятельность союзов, к примеру кооперативов. Рабочие комитеты или производственные советы уже не могут най­ти на предприятии никакого существенного участка работы именно потому, что все важные вопросы решаются не руководством пред­приятий, а центральными плановыми органами. Таким образом, сфера свобод и чувство личной ответственности еще более ограни­чиваются, и на место социального вопроса XIX в. приходит новый вопрос.

Экономическая политика централизованного управления, как порой утверждают, может иметь экономические недостатки, но в социальном отношении она хороша и необходима. Теперь же ока­зывается, что она мало дает не только с экономической точки зре­ния, ей удается неудовлетворительным образом преодолеть огра­ниченность товаров. Скорее, как раз социальные последствия, из­менения в структуре общества оказываются совершенно другими, нежели те, которых прежде ожидали сторонники этой экономиче­ской политики.