III. Роль цен

1. Экономическая политика Германии была отмечена стремлени­ем осуществлять регулирование экономического процесса по возмож­ности косвенными методами. К примеру, в одном из руководящих предписаний говорится: «Цель любого планирования должна заклю­чаться в том, чтобы при минимальном вмешательстве достичь наи­высшего уровня экономического регулирования.

Но если проявлялось стремление регулировать экономический процесс опосредованно, не опираясь на прямые приказы централь­ных органов, то сама собой напрашивается мысль использовать в этих целях цены. Так это на самом деле и произошло.

2. Чтобы иметь возможность использовать существующие цены в качестве инструмента экономического регулирования, министерство экономики и комиссар по ценам приложили усилия для унификации и совершенствования калькуляции и расчета прибылей на промышленных предприятиях. Именно тогда, когда большое значение стали приобретать поставки для вермахта, были разработаны подробные предписания относительно калькуляции издержек. Экономические расчеты многих немецких предприятий в этот период были существенно улучшены и унифицированы.

По отдельным позициям цены с успехом использовались для того, что6ы по возможности приблизить к оптимуму комбинирование про­изводства. Так обстояло дело, например, с производством боеприпа­сов, то есть продукции, для которой в большинстве случаев старые пены больше не существовали.

Но такого рода отдельные успехи ничего не меняют в том факте, что существующие цены были непригодны для общего регулирова­ния экономического процесса. Эти цены отражали те соотношения недостаточности, которые существовали осенью 1936 г. Дальнейшее изменение их сделало невозможным замораживание цен. Если бы в планах центральных органов было предусмотрено удовлетворение той одной потребности, которая в первом приближении соответст­вовала прежнему спросу, то цены и соотношения цен можно было бы использовать еще в течение длительного периода времени. Но все было как раз наоборот: обеспечение общественных работ для безработных и капиталовложения в военную промышленность спо­собствовали возникновению больших расхождений между текущи­ми потребностями центральных плановых органов и прежними кри­выми спроса. Фиксированные цены на сталь, уголь, кирпич и т.д. больше не отражали того внутреннего напряжения между потребно­стями и их удовлетворением, которое существовало по планам цент­ральных органов. Калькуляции, базировавшиеся на ценах продук­тов и средств производства, в силу этого не ориентировали средства производства на запланированные потребности, а расчеты прибы­лей и убытков, а также балансы не давали информации о том, до­статочно ли удачным было комбинирование средств производства, чтобы оптимально производить те товары, выпуск которых был предусмотрен центральными планами.

Все усовершенствования методов расчета не смогли перечеркнуть этот факт. Цены, на основе которых велись расчеты по бухгалтерским книгам предприятий, не показывали недостаточности товаров и следовательно, утратили функцию регулирования.

3. Тем важнее стал второй вопрос. Если цены 1936 г. были не в состоянии «индивидуализировать» глобальные оценки центральных органов или «квалифицировать» их, если существующий механизм цен отражал давно устаревшую систему данных, то, вероят­но, можно было все же вернуть ценам функцию регулирования пу­тем установления их заново? Разве нельзя было установить цены таким образом, чтобы они оптимально служили планам органа централизованного управления?

В связи с этой проблемой обсуждались два метода: установление заново важных цен сверху или, если это невозможно, образование цен заново путем введения в действие рыночного механизма на ка­кое-то время, то есть снизу.

а) В наших рассуждениях будем исходить из единичного случая, который играл в Германии определенную роль. Речь идет о цене на древесину лесного бука и ее использовании. Лесной бук, ис­пользовавшийся на протяжении практически всего XIX в. на дрова и для получения древесного угля, приобрел затем гораздо большее значение в результате целого ряда открытий, сделан­ных в последние 50 лет и позволивших найти ему многочислен­ные сферы применения. Изобретение пропитки древесины дег­тярными маслами позволило изготовлять из бука высококачест­венные железнодорожные шпалы. Открытие способа искусст­венной сушки и пропарки привело к тому, что лесной бук стал широко и разнообразно использоваться в столярных мастер­ских, изготовлявших предметы домашнего обихода. Появление клееной фанеры вновь резко расширило возможности примене­ния буковой древесины. Наконец, появились изобретения, от­крывшие новую обширную область использования древесины лесного бука в качестве основного материала для производства штапельного волокна и искусственного шелка.

Каким же образом постоянно поступавшая древесина бука дол­жна была рационально распределяться среди этих новых почти не­исчислимых видов ее применения? Иными словами, распределять ее так, чтобы достигался максимальный полезный эффект.

Органы управления лесного хозяйства постоянно изучали воз­можности установления новой, более высокой цены на буковую древесину. Но тут оказалось, что найти разумную цену было невоз­можно. Центральной администрации лесного хозяйства было известно лишь то, что действующая цена на буковую древесину была чересчур низкой. Она составила также приблизительное представление о новой стоимости буковой древесины. Поэтому она прибегла к использованию глобальной оценки. Однако из последней она не всегда вывести точной расчетной величины, поскольку администрация была поверхностно знакома с новыми данными и ценами, что­бы отважиться на подобный эксперимент. Именно тогда один изве­стный лесовод заметил: «Мы не знаем стоимости буковой древеси­ны; нам известно только то, что она относительно высока. Насколь­ко она высока, однажды должен будет определить рынок».

6) Однако возникает вопрос, а не мог ли рынок сразу же опреде­лить цену. В этом и заключался бы второй метод. Почему цены на древесину не отпустили на какое-то время? Разве тогда не стала бы привычной правильная цена на нее? Итак, цены на все продукты обрабатывающей промышленности — столярных мас­терских, фанерной промышленности, промышленности вискоз­ного штапельного волокна, горнодобывающей промышленности, железных дорог — были заморожены. Такими же оказались и цены на продукты — заменители буковой древесины. Вот поче­му цены самых разнообразных видов продуктов, в которых- дре­весина использовалась в качестве сырья, проектировались на рынки древесины, причем они точно не отражали внутреннего напряжения между потребностями и их удовлетворением. Коро­че говоря, частичный отпуск цен одной товарной группы не имел бы никакого смысла. В этом случае взаимозависимость всех рынков и всего экономического процесса делала бы необхо­димым отпуск всех цен, что позволяло бы тем самым установить соотношения недостаточности всех товаров, в том числе и буко­вой древесины.

в) Но здесь мы сталкиваемся с новым, еще более принципиальным вопросом. Почему не были отпущены все цены? Разве тогда не стало бы возможным установление степени недостаточности че­рез новое соотношение цен и тем самым индивидуализация но­вых глобальных оценок органов централизованного управления с помощью цен?

Германское правительство, уже хотя бы по соображениям ва­лютной политики, детальнее не рассматривало возможности вступ­ления на этот путь. Широкомасштабный отпуск цен привел бы не только к установлению новых соотношений цен, но под давлением избытка денег также и к существенному росту общего уровня цен, то есть к открытому обесценению денег, к неизбежному по­явлению требований повысить заработную плату, к нанесению явного ущерба вкладчиками и к удорожанию военного производства. Удержать цены на прежнем уровне и тем самым сдержать ин­фляцию путем замораживания цен — таковым был догмат тогдашней германской экономической политики, аналогичный догма­ту экономической политики других стран.

Однако и этот отрицательный ответ на поставленный вопрос, который дала практика хозяйствования в Германии, еще не решение проблемы. Допустим, что избытка денег не было, и аргументы ва­лютной политики не приводились против отпуска цен. Разве тог­да не было бы возможности индивидуализировать глобальные оценки центральных ведомств путем отпуска цен? Вот пример. Военно-промышленная фирма получает за поставки своей продук­ции 10 миллионов марок, из которых пять миллионов выплачива­ет своим рабочим. Разве теперь не разрешалось бы рабочим, руководствуясь своими потребностями, осуществлять свободный спрос на такие потребительские товары, как хлеб, мясо, одежда, жилье и т.д.? В данном случае рабочие-потребители выразили бы свои субъективные оценки стоимости хлеба, жилья и т.д., но не стоимостные оценки центральных административных органов. Следовательно, хотя цены объективизируют оценки многих потре­бителей, обладающих покупательной способностью, но не оценки центральных органов. Поэтому цены на хлеб, жилье, одежду и все средства производства, которые служат для производства этих товаров, были непригодны для реализации планов центральных органов. В ценах нашли бы свое отражение планы потребителей, но не центральных ведомств. Товары оказались бы втянутыми, прежде всего, в сферу потребительских товаров и в меньшей сте­пени в сферу капитальных вложений. В результате возник бы конфликт между центральными планами и планами отдельно взя­тых домашних хозяйств и предприятий. Однако все это затраги­вает уже принципиальный вопрос.

4. Вероятно, можно было бы включить цены в механизм регули­рования централизованно управляемой экономики следующим об­разом. Центральная администрация осуществила бы распределение потребительских товаров с помощью системы рационирования и од­новременно установила бы также и цены. Итак, через рационирова­ние спрос и предложение в сфере потребительских товаров были бы уравнены по отношению друг к другу. Но в сфере средств произ­водства не осуществлялось бы никакого рационирования. Напротив, руководители предприятий обращались бы в государственные органы с запросами о выделении им средств производства. На них были бы установлены цены, которые корректировались бы в зави­симости от величины спроса. Были бы приведены в состояние рав­новесия спрос и предложение на средства производства с помощью этих корректировок и стали бы в итоге возможными точные расче­ты издержек? В таком случае центральное ведомство Германии частично действовало бы по одной из рекомендаций О.Ланге1. Но можно ли было руководствоваться этой рекомендацией?

Фактом остается то, что за средства производства шла постоянная борьба различных «отраслевых отделов», > «плановых органов», или «носителей потребностей». Если иметь в виду наш пример, то пред­ставители сельского хозяйства боролись за выделение им кожи для изготовления конских сбруй, представили промышленности ― для производства приводных ремней, а представителя рабочих ― для из­готовления рабочей обуви и т.д. Или же за получение стали вели сра­жение ремесленное производство, станкостроение, транспортное ма­шиностроение и т.д. Количество продукции, имевшееся в распоряже­нии, было, в общем, слишком мало и не соответствовало заявкам от­раслевых отделов. Обсуждаемая здесь рекомендация сводится к то­му, чтобы эту борьбу вести в русле установления цен, то есть, напри­мер, путем повышения цен на кожу регулировать поступление соот­ветствующего количества кожи в отдельные сферы ее использования: на производство конской сбруи, приводящих ремней и т. п.

Но этот метод регулирования не принимался во внимание цент­ральной администрацией. Ведь тогда она в известной степени упу­скала бы из своих рук процесс регулирования средств производст­ва, в нашем случае кожи или стали. При установлении цен на про­довольственные товары и норм выдачи им, а также при установле­нии цен на промышленные товары и норм выдачи их и при осуще­ствлении инвестиционной программы органы централизованного управления не могли иметь полного представления о том, какое ко­личество кожи или стали могло быть запрошено различными плано­выми органами или потребителями. Все эти запросы выявлялись лишь задним числом. Если бы эти органы оставили принятие реше­ния относительно регулирования средств производства за ценовой борьбой предприятий или отраслевых отделов, то были бы получе­ны результаты, которые находились бы в противоречии с планами Централизованного управления. К примеру, вполне возможно, что относительно много кожи стало бы расходоваться на нужды сель­ского хозяйства или на производство рабочей обуви, а это привело бы к большой нехватке приводных ремней и поставило бы под вопрос выполнение производственной Программы центральной адми­нистрации в других отраслях промышленности. Поэтому централь­ная администрация не может отдавать на произвол ценовой борьбы Регулирование тех средств производства, которые имеют более или менее важное значение. Более того, она должна оставить регулирование за собой, как это и произошло в Германии

Едва только предприятия или отраслевые отделы получат большую свободу действий и станут по собственной инициативе обра­щаться с запросами и едва только центральная администрация станет довольствоваться только корректировкой цен на средства производ­ства в соответствии с их недостаточностью, как между планами цент­ральной администрации и планами отраслевых отделов, а также предприятий возникнут противоречия. Такие противоречия можно было бы преодолеть, незамедлительно прибегнув к использованию предписаний центральных ведомств, то есть, остановив действие ме­ханизма цен. Таким образом, критикуемая рекомендация не может быть реализована, даже если будут выполнены предпосылки денеж­ной политики. Конкурентную борьбу можно использовать для того, чтобы улучшить результаты деятельности. Но ее нельзя использо­вать в качестве инструмента централизованного регулирования зна­чительных составных частей экономического процесса. В противном случае централизованное управление свергнет самое себя.