Демография Древнего Рима

Население империи и ее провинций

Известно три систематические попытки численно оценить население составлявших Римскую империю частей (см. табл. 1.2). Первая из них была предпринята Карлом Юлиусом Белохом (1854- 1929).

Белох произвел очень точные расчеты площади различных составлявших Древний Рим частей, которые были невозможны в античные времена. Используя планиметрические оценки военных картографов Бема (Behm 1866), Петермана (Petermann 1872) и Стрельбицкого (Strelbitzky 1882), он провел тщательное сопоставление различий между древними и современными границами (Beloch 1886:28). Территориальные оценки Белоха использовались всеми последующими исследователями проблем древнеримской демографии. Рассмотрев вопрос о плотности населения, они предоставили важнейшие, с точки зрения перекрестной проверки правдоподобия сделанных Белохом оценок численности населения, материалы.

Ученый очень подробно описывал изменения в географическом составе и административной практике, которые обязательно необходимо было держать в уме, сравнивая результаты переписей (Beloch 1886: 34°_37^)* ® процессе последней республиканской переписи, проводившейся в 69 г. до н.э., было зарегистрировано 910 тыс. граждан. Согласно третьей переписи Августа, проводившейся в 14 г. н.э., количество граждан составляло 4 млн 937 тыс. (см.: Augustus, Res Gestae в Brunt and Moore 1967: 22-23). Огромный разрыв в данных переписей был связан в основном с административными изменениями (см.: Beloch: 312-378). В республиканской переписи не участвовали граждане, проживавшие на севере Апеннинского полуострова выше реки По, так как Цизальпийская Галлия оставалась провинцией. Кроме того, в ней, в отличие от переписи Августа, не были учтены граждане, проживавшие в 6о городах и муниципалитетах западных провинций империи (см.: Beloch 1886: 372, 377).

Объектом республиканских переписей были взрослые мужчины, а августовских —все граждане и их семьи, а также вдовы и сироты. Для того чтобы получить сравнимые данные, необходимо умножить данные республиканской переписи на коэффициент (мультипликатор) 2,85 (см.: Beloch 1886: 376). Некоторые последующие аналитики (Frank 1933: 315; Lo Cascio 1994, 2001: 121; Morley 2001: 50-51) высказывали несогласие с мнением Бело- ха или обсуждали необходимость внесения изменений в охват переписи и величину применявшегося к результатам переписи Августа коэффициента. Вследствие этого предлагаемые ими оценки населения Италии в период правления Августа чрезмерно завышены (вдвое по сравнению с Белохом); к тому же упомянутые ученые значительно преувеличивают темы роста народонаселения.

Оценивая численность населения Апеннинского полуострова в 14 г. н. э., Белох начинал с итогового показателя переписи — 4,9 млн человек; из него исследователь вычитал граждан, проживавших за пределами собственно Италии, и добавлял (Beloch 1886: 486) около 250 тыс.

Египет — единственная часть империи, материалы переписей в которой сохранились до наших дней. Имевшиеся у Бело- ха фактические данные об остальных частях Римской империи были разрозненными и слишком общими, в особенности в отношении азиатских провинций (Beloch 1886: 242-254) и Магриба (соответствующее обсуждение источников данных (Beloch 1886: 465-473) для рассматриваемого периода носит довольно расплывчатый характер).

В своих расчетах, связанных с оценкой населения Рима, составившего в 14 г, н. э. 8оо тыс. человек, Белох использовал три показателя: і) площадь города в пределах окружавших его стен — для оценки плотности населения; 2) оценку численности людей, получавших выгоду от бесплатного распределения зерна, с поправкой в сторону повышения (детализированная по возрасту и полу, при этом мужчины составляли 55,7% от общей численности), — она позволял а учесть тех, кто не имел этих бесплатных благ; з) оценку (р. 406) жилищного фонда —46 боо инсул (insulae) и около 1800 домусов (domus). По предположению Белоха (р. 475)5 многие из инсул были многоквартирными домами, при строительстве которых использовался цемент и которые могли достигать 18 м в высоту. Домусы (дома-особняки, принадлежавшие одному роду) были местами проживания представителей римской элиты; обслуживавший персонал состоял из большого количества рабов, В связи с этим правомерно было бы предположить, что количество жителей инсулы в среднем составляло 15 человек, а домуса — 50 человек. Мы видим, что три использовавшихся Белохом подхода хорошо согласуются друг с другом.

Другие исследователи предлагали существенно различающиеся между собой оценки численности населения Рима.

Во многом совпадают с выводами Белоха оценки Питера Бранта, который произвел тщательное исследование фактических свидетельств о населении Италии (Brunt 1971: 131, 383). Согласно его оценкам, в 14 г. н. э. численность населения Апеннинского полуострова и Рима достигла 7 млн и 750 тыс. человек соответственно. Основное отличие использовавшейся Брантом методики состояло в то, что исследователь допускал более высокую долю рабов в общей численности населения. По его подсчетам, население полуострова возросло с 5 млн человек в 225 г. до н. э. до 7 млн в 14 г. н. э. С точки зрения Бранта, рост населения был связан главным образом с увеличением доли рабов в общей численности населения с 12 до 36% при стабильной или сокращающейся численности граждан. С одной стороны, Брант высказывает предположение, что из 7,5 млн человек населения 3 млн составляли рабы (р. 124). В то же время несколькими страницами позже исследователь делает выбор в пользу оценки численности населения в 7 млн человек (р. 131), из чего следует, что его оценка численности рабов снижается до 2,5 млн человек.

Массовый приток рабов имел важнейшие социально-экономические последствия. По мнению Кейта Хопкинса, рабский труд мог быть вдвое интенсивнее, чем свободный. К тому же рабы в гораздо меньшей степени зависели от жен и детей. Следовательно, применение рабского труда означало более эффективную обработку сельскохозяйственных земель; возможность получения экономии, обусловленной масштабами производства, следствием которой становились создание крупных поместий и дополнительный доход для элиты; вытеснение с земли свободных крестьян, многие из которых пополняли ряды городских пролетариев, выживавших благодаря раздаваемым бесплатно продуктам или на денежную помощь (frumentationes, хлебные раздачи), congiaria (раздача масла, вина, зерна, денег) и alimenta (помощь детям и сиротам). Система оставалась жизнеспособной до тех пор, пока продолжался процесс расширения империи и сопровождавший его приток рабов. Впоследствии возникла проблема даже с поддержанием постоянной численности рабов, так как уровень рождаемости в их семьях был очень низким.

Вслед за Белохом и Брантом еще одну систематическую попытку оценить численность населения во всех частях империи предприняли Колин Макиведи и Ричард Джонс (McEvedy and Jones 1978). С точки зрения временного масштаба и охвата различных стран эти исследователи продемонстрировали гораздо большие амбиции, чем любой другой специалист по исторической демографии, так как основное их внимание было сосредоточено на оценке динамики численности населения мира с интервалами в два столетия начиная с 400 г. до н. э. и до юоо г. н. э., а затем — с более короткими интервалами — до 1975 г. Макиведи и Джонс представляют свои оценки в точной и легко усваиваемой форме, с диаграммами и картами. Описательный текст преподносится четко и понятно, в дружественной по отношению к читателю манере.

Оценки исследователей, относящиеся к і г. н.э., представлены в табл. 1.2. Кроме того, Макиведи опубликовал шесть историко-демографических атласов, из числа которых нашим целям более всего соответствует New Penguin Atlas of the Ancient World (2nd edn, 2002) («Атлас Древнего мира»).

Макиведи и Джонс оценивают численность населения Римской империи в 40,25 млн человек, что составляет три четверти от оценки Белоха (54 млн человек). Относительно Европы они предлагают примерно схожую с Белохом величину. Основные расхождения связаны с Азией и Магрибом. Если Белох оценивает численность населения азиатских провинций в 19,5 млн человек, то Макиведи и Джонс —на п млн человек меньше. Население римской Африки Белох оценивает в 11,5 млн человек, а Макиведи и Джонс — на 3,3 млн человек меньше. В своей работе британские исследователи подробно комментируют причины этих расхождений (р. 115 для Кипра; р. 136 для Малой Азии; р. 140 для Сирии; р. 220 для Магриба; р. 224 для Ливии; р. 228 для Египта).

Третий важнейший источник оценок демографической ситуации в Древнем Риме в 14 г. н.э. —работа Брюса Фрира (Frier 2000). Полученный исследователем совокупный результат на 16% уступает соответствующей оценке Белоха и на 11% превосходит значение, полученное Макиведи и Джонсом, к оценке которых он относится с большим уважением. Представленная в табл. 1.2 моя собственная компромиссная оценка в наибольшей степени близка оценке Фрира.

Моя компромиссная оценка основывается на следующих соображениях.

ТАБЛИЦА 1.2. Население Римской империи к моменту смерти Августа (14 г. н. э.)

аВключая Сицилию и Сардинию. ьВключая Аквитанию, Лугдунскую Галлию, Белгику (Бельгия и половина территории Нидерландов) и Германию к западу от Рейна. сВклю* чая Швейцарию (Реция), Австрию (Норикум), Венгрию (Паннония), Югославию, Алба- нию и половину территории Болгарии (Далмация и Мезия). d Включая острова Греции. сВключает Ливан и Палестину. fВключая Триполитанию.

Источники: Колонки і и 2 из Beloch (1886), р. 507; колонка 3 из Frier (2000), р. 812; колонка 4 из McEvedy and Jones (1978) (для і г. н.э.): р. 59 для Галлии, р. 105 для Иберийского п-ова, р. 107 для Италии, р. 113 для Греции, pp. 87, 89, 93, 113 для Дунайских земель, pp. 115, 135, 139 для Азии и pp. 223, 225, 227 для Африки. Согласно оценке Макиведи и Джонса, в і г. н.э. на территории впоследствии вошедших в состав империи областей проживали 2,7 млн чел.; имеются в виду Британия (о,6); Дакия (о,8); Фракия (0,26); Наба- тея и Осроена около і млн чел. В остальной Европе на площади около 7 млн кв. км проживало около 6,3 млн чел., т. е. средняя плотность составляла 0,9 чел. на і кв. км (0,4 чел. на і кв. км в европейской части России и 2,0 в других странах).

ТАБЛИЦА 1.3.

Предлагаемые Макиведи и Джонсом оценки изменений в численности населения Римской империи (в границах 14 г. н.э.) в период между 300 г. до н. э. и боо г. н. э., тыс. чел.

И сточник: McEvedy and Jones (1978). Исследователи приводят свои оценки с интервалами в 200 лет начиная с 400 г. до н. э. Для того чтобы вывести данные для 300 г, до н. э., я интерполировал оценки Макиведи и Джонса для 400 г. до н.э. и 200 г. до н.э. В приведенных значениях не учитываются провинции, присоединенные к империи после 14 г. н. э.

Албания была частью Далмации, включенной в Дунайские провинции. Европейская часть Турции была частью Фракии и до 46 г. н.э. не входила в состав римских провинций.

6. В отношении Дунайских земель я использовал оценку Ма- киведи.
7. И Макиведи, и Фрир рассматривают предложенную Белохом оценку численности населения Малой Азии и Сирии как завышенную. Оценка Фрира основывается на материалах Рассела (Russell 1958: 148)- В таблице Фрира численность населения определяется в количестве 12,5 МЛН человек, но в тексте (р. 811) -—12 млн. Я согласен с последней оценкой.
8. Макиведи и Фрир согласны друг с другом в том, что оценка Белоха для Кипра является завышенной.
9. По поводу Египта Фрир расходится и с Белохом, и с Макиведи, однако его суждение должно восприниматься как более авторитетное, поскольку он подверг имеющиеся свидетельства интенсивной проверке (в книге The Demography

ТАБЛИЦА 1.4.

Предлагаемые Фриром оценки изменений в численности населения Римской империи (в границах 14 г. н. э.) в 14-164 гг. н. э., тыс. чел.

* Включая Сицилию, Сардинию и Корсику. Источник: Frier (2000: 812, 814).

of Roman Egypt, 1994, написанной в соавторстве с Роджером Багна л ом).

10. Макиведи и Фрир дают в отношении Киренаики и Магриба оценки меньшие, чем это делает Белох. Поскольку различия в этих оценках не слишком велики, я принял точку зрения Фрира.

Изменения в численности населения вjoo г. до н.э. — боо г. н.э.

Сравнительные оценки Белоха были в значительной степени синхронными. За незначительными исключениями исследователь сосредоточил свое внимание на уровнях численности населения в 14 г. н.э. В табл. 1.3 и 1.4 представлены оценки Макиведи и Джонса для различных моментов времени в интервале между 300 г. до н.э. и боо г. н.э. и оценки Фрира для периода 14-164 гг. н. э.

По мнению Макиведи и Джонса, в период между 300 г. до н.э. и і г. н.э. средние темпы роста населения составляли 0,1%. В 1-200 гг. н. э. этот показатель снизился до 0,056%. После распада империи темпы роста упали еще более резко. В боо г. н. э. численность населения, проживавшего на территории бывшей Римской империи, была ниже, чем 900 лет назад.

За рассматриваемый Фриром период продолжительностью 150 лет население империи, по его оценке, возрастало на 0,17% в год. Это существенно выше, чем предлагаемая Макивеном и Джонсом оценка для периода 1-200 гг. н. э. В то же время рассматриваемые нами показатели роста гораздо более совместимы друг с другом, чем это кажется на первый взгляд. Выбор Фриром конечной точки периода был обусловлен тем, что он непосредственно предшествовал началу Антониновой чумы, эпидемии натуральной оспы, унесшей жизни 10-20% населения в различных частях империи, что впоследствии оказало долгосрочное воздействие на темпы роста населения. Если мы предположим, что уровень смертности составлял 15%? то предлагаемая Фриром для 200 г. н. э. оценка составила бы 50 млн человек, а темпы роста населения снизились бы до 0,05% в год. Согласно оценке Фрира, наивысший уровень численности населения приходится на 164 г. н.э. (р. 813) (в будущем он будет достигнут в бассейне Средиземного моря лишь в XVI в.). Именно поэтому, с точки зрения темпов роста населения, рассматриваемые нами два подхода, во многом совпадают, хотя уровень численности населения, согласно Фриру, на 13% превосходит значение, предлагаемое Макиведи и Джонсом.

Ожидаемая продолжительность жизни

В процессе анализа воздействующих на показатели роста населения сил (распределение по полу и возрасту, ожидаемая при рождении продолжительность жизни, рождаемость, миграция) Фрир использовал самые современные технические приемы демографического моделирования. Однако его выводы относительно показателей ожидаемой продолжительности жизни представляются мне завышенными. Фрир приходит к заключению, что «эмпирические свидетельства в общем подтверждают обоснованность достигнутого сегодня консенсуса относительно того, что для древних римлян показатель средней ожидаемой при рождении продолжительности жизни составлял около 25 лет или несколько меньше» (р. 791)- Тем самым он разделяет точку зрения Хопкинса, по мнению которого данный показатель находился в диапазоне 20-30 лет (Hopkins 1966). При этом

Хопкинс не приводил никаких свидетельств, которые подтверждали бы его оценку. В действительности же, цитируемые Фри- ром свидетельства позволяют предположить, что средняя ожидаемая продолжительность жизни в Древнем Риме составляла около 23 лет. Фрир цитирует следующие источники:

1. Датируемые III в. н.э. таблицы Ульпиана основывались на актуарных оценках ожидаемой продолжительности жизни, используемых для расчета выплат аннуитета. Фрир подробно анализирует приведенные в них данные (Frier 1982). Средняя ожидаемая продолжительность жизни при рождении представителей обоих полов составляла 21 год, в диапазоне от 19 до 23 лет.
2. Данные, приведенные в таблицах Ульпиана, полностью подтверждаются свидетельствами, полученными при раскопках кладбищ в Паннонии и анализе костных тканей.
3. Исследование надгробий в Северной Африке позволяет предположить, что для обоих полов ожидаемая при рождении продолжительность жизни составляла 22,5 года.
4. Данные из отчетов о 300 египетских переписях, приведенные в работе Багнала и Фрира (Bagnall and Frier 1994:109), позволяют предположить, что средний показатель для обоих полов находился в промежутке между 22 и 25 годом (р. 109).

Для того чтобы проиллюстрировать вероятности продолжительности жизни для различных возрастных когорт, Фрир использовал модель «Запад» (уровень 3) Коула и Демени, согласно которой ожидаемая продолжительность жизни при рождении составляет 25 лет для женщин и 22,8 года для мужчин (Frier 2000). Мне представляется, что более подходящей является использовавшаяся ранее Багналом и Фриром модель «Запад» (уровень 2), соответствующие показатели которой составляют 22,5 г°Да Для женщин и 20,4 года для мужчин (Bagnall and Frier 1994).

Известно, что у древних римлян отсутствовали какие-либо табу или юридические запреты на детоубийство или отказ от детей. Фрир признавал, что эти практики оказывали отнюдь не «незначительное» воздействие на сокращение ожидаемой продолжительности жизни.

Он никак не учитывал смертность римских легионеров. Однако, по оценке Дункана-Джонса, в отставку после 25 летней службы выходили только 45% солдат. По мнению исследователя, для этой группы ожидаемая при рождении продолжительность жизни не превышала 20 лет.

Фрир ничего не говорил о показателе ожидаемой продолжительности жизни рабов, который, вероятно, был значительно более низким, чем для свободного населения. В то же время он высказывал предположение, что репродукция рабов была недостаточной для поддержания их численности. По оценке Фрира, для того чтобы численность этой группы населения находилась на постоянном уровне, ежегодный приток новых рабов должен был составлять 20 тыс. человек.

Фрир подчеркивал отрицательное воздействие плохой канализации и инфекционных заболеваний в крупных городах, но не предлагал количественных оценок их влияния на показатель ожидаемой продолжительности жизни. В 1700 г. в Англии показатель ожидаемой при рождении продолжительности жизни составлял 38 лет (существенно выше, чем в Древнем Риме). Однако в Лондоне он не превышал 18,5 лет, в то время как в сельских областях — 41,3 (см.: Woods, р. 365; Wrigley et al., p. 614). Возможно, в Римской империи различия между городами и сельскими областями были не менее значительными.

Численность рабов, их репродукция и приток в Древний Рим

Вслед за Шейделем (Scheidel 1997: 158)’ я исхожУ из того, что численность рабов составляла ю% населения империи. Брант оценивает численность рабов на Апеннинском полуострове в 2,5 млн человек. Я исхожу из того, что на остальной территории империи насчитывалось 2 млн рабов, что составляет в среднем 5,4% населения. По оценке Багнала и Фрира, в Египте рабы составляли менее 11% населения, причем значительная их часть приходилась на женщин, прислуживавших в домах. Уиттакер приводит доводы в пользу того, что в римской Африке «непрерывный характер отношений зависимости между богатыми и бедными... должен объяснять едва ли не полное отсутствие свидетельств заимствованного в Риме использования рабского труда в сельском хозяйстве» (Whittaker 1996: 611). Имеющиеся данные не позволяют нам судить о том, какую долю в населении составляли рабы в других частях империи.              ;

В период с середины III в. до н.э. и до смерти Августа численность рабов возрастала вследствие территориальных завоеваний. Грант следующим образом описывает масштаб притока рабов и соответствующие источники:

...в результате победоносных войн из всех лагерей в Рим прибывали рабы. Например, после Первой Пунической войны в рабство было обращено 75 тыс. пленников, а во вторую из этих войн, только после взятия Таранто —30 тыс. его жителей. Значительная часть рабов азиатского происхождения была захвачена во II в. до н.э. в сражениях римлян с представителем династии Селевкидов, царем Антиохом III). После завоевания Македонского царства в 167 г. до н. э. в Рим были доставлены 15 тыс. рабов. Примерно такое же количество пленников было обращено в рабство после победы Мария над германцами (102-1 гг. до н.э.). После Галльских войн Цезаря количество новых рабов увеличилось примерно на 500 тыс. человек. Торговля рабами происходила на огромных невольничьих рынках, таких как Капуя или Делос. На этих рынках продавались и пленники пиратов, которыми, благодаря их сотрудничеству с представителями известных римских родов, буквально кишело Средиземное море; еще одним источником рабов были выставляемые на продажу дети, от которых отказывались сельские жители (Grant i960: 131).

Иного мнения на относительную важность репродукции, с точки зрения поддержания численности такой группы, как рабы после сокращения их притока извне в результате территориальных завоеваний, придерживаются Шейдель (Scheidel 1997) и Харрис (Harris 1980; Harris 1999)* Для т°го чтобы детализировать различные силы, воздействие которых компенсировало бы смертность и сокращение численности рабов вследствие освобождения, Шейдель использовал специальную демографическую модель. Он проанализировал три различных сценария и пришел к заключению, что адекватный уровень репродукции рабов позволял покрыть 8о% потребности в замещении. Шейдель высказал предположение, что для поддержания численности рабов было бы достаточно ежегодного ввоза «14 тыс. молодых варваров». Данное значение меньше, чем высказывавшаяся Фриром оценка. В свою очередь Харрис высказал предположение, согласно которому для поддержания стабильной численности рабов необходимо было поддерживать ежегодный ввоз на уровне 5% от общего количества невольников (Harris 1980). Следовательно, если общая численность рабов, согласно моей оценке, достигала 4,5 млн человек, то ежегодный их приток должен был достигать 225 тыс. человек. Поэтому оценка необходимого ввоза Шейделя представляется мне слишком низкой, а Харриса —завышенной.

Замещение посредством репродукции превалировало и в основанной на рабском труде экономике довоенных (до Гражданской войны) США. Возможно, в случае схожих условий, аналогичная ситуация сложилась бы и в Древнем Риме. В некоторых отношениях в Римской империи были более благоприятные условия для жизни рабов, чем в Вест-Индии и Бразилии. Взять хотя бы климатические условия. Образованные, обладавшие некими ценными навыками рабы имели возможность купить себе

ТАБЛИЦА 1.5.

Показатели выживания рабов и свободных людей в обеих Америках

Примечание: В данные для чернокожих за 1820 г. включены мулаты. Источник: Maddison, 2001, pp. 35-38; 2003, p. 115.

свободу и получить статус граждан Рима. К тому же в Риме отсутствовали присущие обеим Америкам расовые предрассудки.

С другой стороны, как показал Финлей, значительная часть древнеримских рабов была занята на тяжелых работах в сельском хозяйстве и горнорудных предприятиях; при этом многие из них были закованы в ножные кандалы и подвергались телесным наказаниям (Finley 1971). Они были лишены «самой элементарной из социальных связей — родства». Рабы не имели права жениться и выходить замуж. Если же раб уже обладал семьей, то ее члены могли быть проданы другим хозяевам по прихоти владельца. После подавления восстания Спартака в 71 г. до н. э. были распяты на крестах б тыс. рабов. Тацит описывает убийство одним из рабов в 61 г. н.э. своего владельца, после чего, по решению сената, в качестве коллективного наказания были казнены все 400 принадлежавших ему невольников, включая женщин и детей (см.: Finley, pp. 75,102). Значительная часть рабов была убита на аренах во время вселявших ужас представлений для развлечения толпы. Во всех этих отношениях доля древнеримских рабов была куда хуже, чем жизнь рабов в Бразилии и Вест-Индии. Таким образом, когда территориальные завоевания Древнего Рима начали сокращаться, поддержание численности рабов превратилось в важную проблему.

В табл. 1.5 в приближенном виде представлены различия в способности к репродукции рабов и белых поселенцев в Вест- Индии, Бразилии и США.

Урбанизация

Урбанизация была важнейшим инструментом ассимиляции Древним Римом покоренных народов.

Рим консолидировал контроль над территориями завоеванных областей, учреждая в них колонии (coloniae) — укрепленные городские поселения, которые строились в имевших стратегическое значение местах. Жителями колоний становились римские граждане и назначаемые властями отставные легионеры. Новые города строились на захваченных Римом территориях по стандартной матрице, представлявшей собой прямоугольную сетку основных улиц. Центр города, в котором находился форум и другие общественные сооружения (такие, как базилика, суд и храмы), располагался на пересечении двух главных улиц — декуману- са максимуса (decumanus maximus) и кардо максимуса (cardo maximus). На периферии колонии виднелись городские ворота. Идея заключалась в том, что колонии должны были представлять уменьшенные копии Рима. В городах регулярно проводились кадастровые переписи. Распределение земельных наделов осуществлялось в соответствии с процедурой центуриации. На строителей города возлагалась и ответственность за обеспечение водоснабжения. В работе Салмона приводится перечень 136 древнеримских колоний на Апеннинском полуострове и 272 городских поселений, созданных в других частях империи (Salmon 1969: i59-^4)* *

Помимо прочего урбанизация была важнейшей чертой жизненного стиля древнеримской элиты. Коммунальное обслуживание городов финансировалось из государственной казны и из «карманов» наиболее обеспеченных представителей элиты. Масштабные инвестиции вкладывались в строительство акведуков, бань, фонтанов, общественных уборных, канализации, пакгаузов, зернохранилищ, рынков, кладбищ и тюрем — во все то, без чего немыслима городская жизнь. Для того чтобы расширить доступность городов, строились дороги, мосты гавани и каналы. В интересах отправления правосудия и защиты от врагов возводились форумы, здания судов, крепости и городские стены. Неотъемлемыми составляющими древнеримских городов были цирки и гимназии, ипподромы и театры, библиотеки, амфитеатры и базилики, необходимые для развлечений и обучения. Рассчитанные на то, чтобы поразить публику, императорские дворцы, храмы, капитолии, триумфальные арки, статуи, украшенные колоннами аркады и мавзолеи служили укреплению статуса и расширению власти правящей элиты, а также удовлетворению религиозных потребностей. Все эти элементы в колоссальном масштабе присутствовали в самом Риме. «Ар-

хитектурные элементы и предполагавшиеся ими виды деятельности были поразительно похожи, в каком бы городе вы ни оказались. Все они требовали необычайно больших затрат и предназначались для того, чтобы выражать самые высокие стремления имперской цивилизации» (MacMullen 1980: 57).

Создание крупных публичных структур стало возможным благодаря высокому уровню развития технологий и инженерного дела в Древнем Риме. В частности, уже тогда был разработан водостойкий цемент на основе пуццолана (вулканического пепла). Он обладал удивительной прочностью и использовался для возведения огромных сводчатых строений. Наиболее впечатляющим из них является построенный в 118-125 гг. н.э. Пантеон. Этот «храм всех богов» с ротондой, диаметр и высота которой составляют 43 м, сохранился до наших дней.

Принято выделять несколько источников древнеримской урбанизации, однако провести различие между городами и меньшими по размерам поселениями не так-то просто[5]. Хопкинс (Hopkins 1978а: 69-70) подчеркивал, что «различие между крупным сельским поселением и городом носит произвольней характер; в древнем мире в некоторых случаях эта граница была

ТАБЛИЦА 1.6. Численность жителей 51 города Римской империи по Расселу, тыс. чел.

* Рассел оценивает численность населения Карфагена в диапазоне 35-5° тьіс. чел. В таблице дано наибольшее значение.

Источник: Russell (1958: 65-83). Я исключил из списка все города, оценочная численность которых была меньше ю тыс. чел., а также те из них, чья численность была указана для периодов времени после I в. н. э.

в значительной степени размытой». Фактически управление империей в значительной степени перешло к более или менее автономным городским властям, на которых была возложена ответственность за состояние и окружавших их сельских областей.

Учитывая необходимость сопоставления с более поздним опытом урбанизации, я принял решение относить к городам поселения, численность которых превышает ю тыс. человек.

Наиболее полную количественную оценку размеров древнеримских городов мы находим в работах Рассела (табл. 1.6). Его оценки позволяют отделить города с населением более ю тыс. человек от меньших по размерам поселений. Рассел оценивает общую численность жителей городов в 1,8 млн человек; следовательно, с учетом того, что население империи составляло 44 млн

ТАБЛИЦА 1.7.

Показатели урбанизации в Европе и Азии в 1500-1890-х гг (выраженная в % доля жителей городов с численностью населения более ю тыс. в общей численности населения)

Примечания и источники: а = данные о европейских странах 1650 г. заимствованы из работы де Фриза (de Vries 1984: 30, 36, 46). Данные для Западной Европы — средневзвешенное значение. Данные по Китаю и Японии заимствованы из книги Розмена (Rozman 197З) и скорректированы с учетом городов с населением ю тыс. чел. и более (см.: Maddison 1998: 33_3б)- Огромное достоинство работы де Фриза заключается в том, что в ней установлены симметрично более низкие лимиты для всех стран (ю тыс. жителей и более). К сожалению, продолжение расчетов исследователя далее 1890 г. сопряжено с необходимостью преодоления значительных трудностей. В регулярных обзорах ООН наименьшей сравнимой единицей являются города с населением 500 тыс. чел. и более. Кроме того, нижний предел, который позволял бы различать городские и сельские агломерации, не слишком ясен, возможно, потому, что в обзорах либо учитываются затрудняющие численное выражение административные и юридические соображения, либо отсутствует стандартизация принятых в различных странах количественных граничных значений, варьируемых в широком диапазоне: от 200 чел. в Дании, Норвегии и Швеции, юоо чел. в Австралии и Канаде, 1500 чел. в Ирландии, 2000 чел. во Франции, Германии и Нидерландах, 2500 чел. в Китае и США, 4000 чел. в Японии, 5000 чел. в Бельгии и Индии и до ю тыс. чел. в Италии, Португалии, Испании и Швейцарии. См.: UN Population Division (2004), World Urbanization Prospects, 2003 (ed) New York, pp. 111-128.

человек, доля городского населения составляла 4,1%. Очевидно, что эта оценка Рассела представляется заниженной. По крайне мере его оценка численности населения Рима по меньшей мере в 2 раза ниже, чем оценка Бранта, а оценка численности населения Александрии — в 2 раза ниже, чем оценка Багнала и Фрира.

Согласно предположению Голдсмита, численность населения Рима достигала і млн человек; на остальной территории Апеннинского полуострова в 30 городах с населением более 5 тыс. человек проживали еще 300 тыс. и еще 300 тыс. человек — в 400 меньших по размерам «городах» (Goldsmith 1983: 272, подстрочное примечание 49). Затем исследователь округлил полученное значение до 1,5 млн человек. Таким образом, доля городского населения в Италии составляла 21% при общей численности населения 7 млн человек. Если мы примем оценку населения Рима, предложенную Брантом (750 тыс, человек), и ограничим оценку для других городов, рассматривая только те из них, население которых превышало ю тыс. человек, представляется более вероятным, что городское население Италии составляло около і млн человек (т. е. доля городского населения достигала 14%). Впоследствии Италии достигла аналогичного уровня численности населения только в 1800 г. (табл. 1.7)

Что касается остальных частей империи, то Голдсмит оценивает норму урбанизации на уровне 11,5% (5gt;5 млн жителей городов, в то время как общая численность населения составляла, согласно оценке исследователя, 48 млн человек). Если мы применим этот общий коэффициент в отношении населения Римской империи, проживавшего за пределами Апеннинского полуострова и составлявшего, по нашей оценке, 37 млн человек, то общая численность городского населения снизится до 4,2 млн человек. Голдсмит полагает, что в девяти городах с населением более юо тыс. жителей проживало 3 млн человек. Возможно, это и преувеличение. Однако принять данные Голдсмита гораздо легче, чем другое его допущение, согласно которому нам следует рассматривать в качестве горожан еще 2,5 млн человек, проживавших в 3000 меньших по размерам городов с населением более юоо человек. В соответствии с нашим критерием разграничения, большая часть этих людей должна быть исключена из числа городских жителей. Представляется гораздо более вероятным, что общее количество проживавших в провинциях горожан не превышало 3 млн человек (8% от 37 млн человек).

Что касается провинций Древнего Рима, то наиболее урбанизированной областью в то время был Египет, о чем свидетельствует ряд сохранившихся документов. Багнал и Фрир

оценивают население Александрии в рассматриваемый исследователями период (I-III вв. н.э.) в 500 тыс. человек (Bagnall and Frier 1994: 54~55)gt; цитируя оценки Рэтбоуна для окружных столиц (метрополий). Из них только в Гермополисе проживало около 37 тыс. человек, а остальные четыре города были еще крупнее. Опираясь на приведенные исследователями данные, я прихожу к выводу, что в Египте численность жителей городов составляла около 8оо тыс. человек (около 18% населения). На долю остальных провинций остается 2,2 млн человек — около 7% их населения. Таким образом, общая численность населения империи составляет 4 млн человек, а средняя доля городского населения —9%.

Было бы интересно сравнить наши оценки с представленными в табл. 1.7 стандартизированными показателями численности населения для стран Западной Европы, Китая и Японии.

Норма городского населения Римской империи весьма близка к соответствующему показателю для Западной Европы на 1700 г. Для империи, в которой ВВП на душу населения составлял около 570 долларов (в Западной Европе в 1700 г. —около юоо долларов), это был очень высокий уровень урбанизации.

В то же время у нас нет никаких оснований объяснять меж- страновые различия в нормах урбанизации только различиями в показателях подушевого дохода. В 1800 г. в Китае доход на душу населения достигал боо долларов, а норма урбанизации—3,8%. Соответствующие показатели для Японии —около 650 долларов и 12,3% (см* табл. 1.7 и Maddison 2003: 262 в отношении подушевого дохода). Китайско-японская дихотомия вызвана различиями в режимах правления. Китай управлялся имперской бюрократией, основой доходов которой были уплачиваемые крестьянами доходы. Именно поэтому китайская бюрократия стимулировала развитие сельского хозяйства. Правивший в Японии военный режим сёгуна обязал даймё с самураями находиться в родовых замках, имевшихся в каждой из 280 областей, и лишил их функций управления сельским хозяйством. Кроме того, даймё были обязаны проводить определенное время в столице страны, Эдо (совр. Токио). В случае если они покидали двор, члены семьи оставались в «гостях» у сёгуна (фактически в заложниках), что гарантировало лояльность крупнейших феодалов. Теневой император и его двор были «заперты» в Киото. В 1800 г. население Японии достигло 30 млн человек. Количество жителей столицы, Эдо, составляло і млн человек. В Осаке и Киото проживали около 300 тыс. человек в каждом, в городах Канадзава и Нагоя —более чем по юо тыс. человек (см. главу 3).