10.2. Темпы и пропорции экстенсивного экономического роста

Главная особенность экономического роста и развития бывшего СССР заключалась в том, что они определялись не законами соотношения спроса и предложения, не рыночными критериями, а официально разрабатываемыми и, как тогда говорили, "сверху" спускаемыми плановыми заданиями, директивными показателями, которые центральные органы управления доводили до каждого предприятия или организации.

Согласно официальным статистическим данным, все основные макроэкономические показатели страны на протяжении большей части советской истории росли чрезвычайно быстрыми темпами. Однако теперь известно, что официальная статистика сознательно преувеличивала и раздувала результаты экономической деятельности в стране. Тем не менее здесь стоит привести недоброкачественные советские индексы, ибо даже они позволяют сделать ряд небезынтересных выводов.

Возьмем данные о динамике совокупного общественного продукта (СОП — сумма валовой продукции отраслей материального производства), произведенного национального дохода (НД — сумма чистой продукции отраслей материального производства), промышленности, сельского хозяйства, капитальных вложений; реальных доходов на душу населения и розничного товарооборота в СССР (табл. 9).

Официальные индексы основных макроэкономических показателей в 1917-1990 гг. (1913 г. = 100%)

Таблица 9 Год СОП НД Промышлен -ность Сельское хозяйство Капвложения Реальный доход на душу Розничная торговля 1913 100 100 100 100 100 — — 1917 — 75 71 88 — — — 1921 50* 38 40 60 — — — 1928 — 119 132 124 85 50-60 100 1932 — 217 352 107 282 — 130 1940 510 530 770 140 570 100 230 1943 — 392 693 52 325 — 74 1945 420 440 710 90 530 — — 1950 820 880 1300 140 1 100 — 260 1955 — 1506 2412 170 1 964 — 491 1960 2100 2300 4 000 220 3 692 250 760 1965 2900 3200 6 100 250 5 000 288 1018 1970 4100 4600 9 200 310 7 200 400 1450 1975 5580 6085 13 174 322 10 000 490 1955 1980 6855 7484 16 354 347 11800 580 2440 1981 7077 7733 16 910 343 12 300 598 2542 1982 7318 8146 17 397 361 12 700 598 2542 1983 7626 8377 18 124 384 12 800 608 2600 1984 7876 8620 18 869 384 12 842 624 2771 1985 8065 8758 19511 385 13 239 650 2830 1986 8331 8959 20 369 405 14 351 660 2841 1987 8548 9102 21 143 403 15 155 680 2872 1988 8847 9502 21 968 410 16 095 702 3070 1989 9015 9740 22 341 415 16 851 — 3328 1990 8834 9350 22 073 403 16 861 — 3671 * 1922 г.

Приведенные в табл.

Однако рассматриваемые официальные данные дают возможность выявить ряд важных тенденций в советской экономике. Прежде всего в экономическом развитии бывшего СССР отчетливо видны четыре периода.

период (1917—1928 гг.). В рамках этого периода произошли сначала крах, а затем восстановление старой российской экономики без каких-либо серьезных структурных изменений. При этом как спад производства в годы "военного коммунизма" и гражданской войны, так и среднегодовые темпы его последующего восстановления были рекордно высокими.

период (1929—1953 гг.). Темпы развития советской экономики в условиях созданного тоталитарного режима были (за исключением военных лет) весьма высокими. Именно в эти годы произошел переход от нормальной рыночной экономики к нерыночной, имела место широкомасштабная перестройка (данный термин часто употреблялся в довоенные годы) промышленности в сторону сверхиндустриализации, гигантизации, милитаризации, всемерного акцента на тяжелую промышленность. В сельском хозяйстве перестройка заключалась в ликвидации крестьянских хозяйств, крестьянства как класса и в организации крупных государственных латифундий в виде колхозов и совхозов. По существу была создана уродливая структура народного хозяйства с чрезмерным упором на тяжелую промышленность и вообще на производство средств производства при недостаточном и даже слабом развитии производства предметов потребления, легкой и пищевой промышленности, сельского хозяйства. Практически этот период совпал с деспотическим единоначальным правлением И. Сталина. Именно в эти годы в СССР была создана классическая модель нерыночной, командной экономики.

период (1954 г. — конец 70-х годов) связан с замедлением темпов экономического роста, ослаблением тоталитаризма, исчерпанием его сил и ресурсов, эрозией планового управления и начавшимся общим кризисом и агонией всей обще-

ственной системы, процессом саморазрушения социализма как общественной системы, его экономической модели.

IV период (80—90-е годы).

При макроэкономическом подходе к развитию любой экономики можно вьделить два главных фактора экономического роста: увеличение затрат ресурсов и повышение эффективности их использования.

Важнейшей чертой советской экономики был расточительный характер использования всех без исключения видов ресурсов. Главным ресурсом, конечно, были капиталовложения, которые в условиях господства государственной собственности выделялись из государственного кармана и были бесплатным даром как для целых отраслей, так и для отдельных предприятий. А хороших даров всегда требуется все больше и больше. Именно крупные капвложения определили высокие темпы роста экономики СССР во втором периоде ее развития, в процессе формирования советской экономической модели. Капвложения росли при этом, как правило, быстрее национального дохода. В результате увеличивалась норма накопления, т. е. доля фонда накопления, особенно фонда производственного (т. е. в отраслях материального производства) накопления в национальном доходе СССР. В 1913 г. норма накопления в России составляла всего 9%, но уже в 1925— 1926 гг. — 17, а в 1929—1930 гг. — 36%. Затем она установилась на уровне 25—27% и начала снижаться лишь с конца 80-х годов.

И все же надо сказать, что в конце 30-х годов и на протяжении большей части послевоенного периода реальная норма накопления в СССР составляла не 25—27%, а значительно больше. По сложившейся практике, исходя из существовавшей в советское время искусственной, нерыночной, государственной системы цен, весь налог с оборота приходился на цены потребительских товаров, а цены на средства производства, кроме того, еще и специально занижались, чтобы стимулиро-

вать спрос на них. В результате фонд накопления в национальном доходе страны исчислялся в заниженных оптовых ценах, а фонд потребления — в завышенных розничных.

Если эту норму накопления соотнести с темпами развития советской экономики или с темпами роста производительности труда, которые сначала были высокими, а затем тоже начали снижаться, то легко обнаруживается тенденция к снижению эффективности накопления в СССР. При этом в попытках приостановить снижение темпов экономического роста государственная политика была направлена на искусственное наращивание нормы накопления за счет потребления населения.

О снижении эффективности накопления говорит падение темпов роста экономики в расчете на 1 % нормы накопления. Это классический пример снижающейся эффективности накопления, растущего дисбаланса между потреблением и накоплением в стране. Структура фонда накопления также была чрезвычайно неэффективной: большая доля строительства, особенно незавершенного, военной техники и малая доля машин и оборудования, особенно качественного и современного.

Все это говорит о нарастании капиталоемкости, т. е. о расточении ресурсов и фонда накопления, сокращении отдачи в виде выпуска продукции в расчете на единицу накопления. Последнее подтверждается и данными о затратах на капитальные вложения, отдача которых, как правило, также сокращалась. По расчетам Института экономики АН СССР, прирост национального дохода СССР на 1% прироста капвложений в 1950—1975 гг. сократился почти на 20%.

Однако высокие темпы роста и расточительность в использовании капитальных вложений и фонда накопления — это лишь один пример затратного, ресурсопожирающего экономического роста. Не менее, если не более, важным примером и фактором (вторым по счету) неэффективности советской экономики является высокая и порой растущая материалоемкость, расточительное материалопожирание.

Многие советские экономисты рассматривали снижение

материалоемкости в качестве огромного резерва. Так, утверждалось, что снижение коэффициента материалоемкости всего лишь на один процентный пункт равнозначно приросту национального дохода в размере 7 млрд руб.

Особенно отчетливо расточительность советской экономики обнаруживалась при международных сравнениях. По расчетам Института мировой экономики и международных отношений АН СССР (ИМЭМО), Советский Союз потреблял сырья и энергии в расчете на единицу конечной продукции соответственно в 1,6 и 2,1 раза больше, чем США. По данным академика Н. Федоренко, в 1980 г. СССР расходовал в расчете на единицу конечного продукта стали в 1,8 раза больше, чем США, цемента — в 2,3, минеральных удобрений — в 7,6, лесо- продуктов — в 1,5 раза. Причем надо учитывать, что перепроизводство и расточительное использование сырья вели к неизбежным дополнительным капвложениям в строительство новых шахт, карьеров, организацию лесозаготовительных

участков и т. д.

При отсутствии возможности учесть реальные потребности или реальный спрос в стране постоянно увеличивались запасы излишних материальных ценностей, не находящих потребителя. В 80-х годах объем таких запасов достигал 470 млрд руб., или более 1/2 ВНП страны, что намного больше, чем в странах с рыночной экономикой.

Примеры удивительного по своим масштабам расточительства в использовании сырья и материалов в советском производстве можно приводить бесконечно.

Об общей неэффективности советской экономики свидетельствует и высокая фондоемкость, также не имеющая аналогов в рыночной системе (третий фактор неэффективности). Фондоемкость производства в СССР, как правило, росла, что вполне соответствовало логике функционирования социалистического затратного механизма в экономике.

Низкий и снижающийся уровень эффективности использования основных фондов в СССР определялся действием ряда факторов. Прежде всего в СССР всегда были велики сроки строительства, поэтому надолго омертвлялась и не могла быть обращена в действие, в самоокупаемость значительная часть

основных фондов. Средний срок строительства среднего промышленного предприятия в СССР превышал 12 лет (в США — менее 2 лет). Как правило, одновременно строилось более 300 тыс. объектов, и объем незавершенного строительства достигал огромных размеров — практически годовой величины капитальных вложений.

Специальное обследование, проведенное ЦСУ СССР в начале 70-х годов, показало, что из 77 сооружаемых объектов для машиностроения 14 объектов строилось более 10 лет, 19 — примерно 8—10 и 20 объектов — 5—7 лет. На момент обследования на всех объектах строительство еще продолжалось.

Однако специалисты всегда знали, какие могут быть реальные сроки строительства в СССР. В соответствии со сложившейся практикой после официальной приемки "законченного строительством" производственного объекта требовалось еще минимум 3 года, чтобы довести его до проектной мощности. Важно было поскорее "отрапортовать", чтобы получить соответствующее вознаграждение, а затем уже кое-как доводить дело да конца (что в условиях рыночной экономики просто невозможно). Поэтому фактически средний срок строительства среднего промышленного предприятия в СССР составлял не 12, а около 15 лет. Ежегодно на стадии освоения мощностей до полного их использования в соответствии с проектом находилась примерно третья часть всех основных фондов промышленности, а в отдельных отраслях — около половины. В результате процесс обновления основных фондов шел медленно, машинно-станочный парк страны после его создания стал активно стареть, ухудшались его качественные характеристики.

Совершенно очевидно, что в таких условиях не могло быть и речи о высокой эффективности использования основных фондов и низком коэффициенте фондоемкости. Причиной создавшегося положения могла быть прежде всего невостребованность достижений НТП со стороны советской экономики.

Интересное исследование динамики эффективности производства в СССР провел академик А. Аганбегян. По его расчетам, в послевоенный период эффективность основных фондов и капвложений в экономике СССР постоянно снижалась (табл. 10).

Таблица 10

Динамика эффективности основных фондов и капвложений в СССР

в 1961-1985 гг. (%) Годы Фондоотдача Эффективность капвложений 1961-1965 -17 -16 1966-1970 -5 -10 1971-1975 -16 - 11 1976-1980 -15 -2 1981—1985 -15 -0,5 Эти расчеты наглядно свидетельствуют о неизбежном приближении краха советской экономики, которая, создав огромную ресурсную базу, оказалась не в состоянии ее эффективно использовать. С конца 50-х годов по мере снижения темпов экономического развития расточительность в капитальных ресурсах нарастала, огромные мощности использовались все хуже.

Уникальный феномен представляет собой структура советской экономики. В результате так называемой социалистической индустриализации (в которой не было ничего социального) была создана искусственная, предопределенная планом уродливая структура производства продукции и распределения ресурсов. Приоритет в государственной экономической политике заранее отдавался не уровню жизни, эффективности или конкурентоспособности производства, а темпам экономического роста, т. е. производству ради производства. Фетишизация темпов стала сутью официальной экономической политики тоталитарного режима.

Высокие темпы экономического роста стали главным помыслом советского режима, а стремление к их достижению — " образом жизни" советских руководителей, главным критерием успехов или неуспехов не только министров, директоров заводов и совхозов, председателей колхозов, но и отдельных работников, труд которых оценивался и вознаграждался прежде всего в зависимости от темпов роста объемов продукции — главного показателя плановой экономики.

Недаром высшее руководство страны считало главным критерием успешности их " мудрого" правления темпы наращива-

ния производства. Статистическая отчетность о выполнении планов, которую готовили ЦСУ СССР, министерства и предприятия, дополнялись разработками Госплана СССР, который разрабатывал и вводил в план в качестве показателей такие пропорции экономического развития, которые в соответствии с директивами политического руководства страны обеспечивали высокие темпы роста производства и поддерживали их на протяжении довольно продолжительных периодов путем не только наращивания ресурсной базы, но и напряжения по гипертрофированному росту тяжелой промышленности. При этом самое страшное и губительное для страны заключалось в том, что, по существу, высокие темпы экономического роста поддерживались любой ценой.

В отраслевой структуре народного хозяйства СССР быстро нарастала доля промышленности, но при этом снижалась доля сферы услуг, которая в конечном счете была доведена до минимальных размеров. Сдвиги в отраслевой структуре промышленности в довоенный период происходили в пользу машиностроения, металлургии, химической промышленности,

производства стройматериалов и других видов сырья и лишь в остаточной мере определяли удельный вес легкой и пищевой промышленности.

В целом структурные сдвиги в промышленности СССР в результате реализации особой советской модели развития экономики и бурной индустриализации привели к гигантскому наращиванию производства средств производства и увеличению доли этой группы отраслей в структуре промышленного производства. Доля группы "А" в структуре промышленного производства СССР возросла с 35% в 1913 г. до 61% в 1940 г. и 75% в послевоенные годы.

Таким образом, в СССР в 1950—1980 гг. сложилась более или менее стабильная структура экономики, характерная для индустриально-аграрной страны среднего уровня развития (табл. 11). Но в 80-х годах сложившаяся макроструктура экономики в связи с серьезным замедлением темпов роста промышленного производства стала разрушаться. Доля промышленности резко пошла вниз, доля сельского хозяйства, обычно подверженная колебаниям в урожайности культур, стала расти. Возросла и доля строительства. Несомненно, что в годы горбачевской

перестройки стала расти доля отраслей сферы услуг в связи с размыванием старой, нерыночной экономической модели и усилением роли товарно-денежных отношений. Об этом свидетельствуют данные о повышении доли торговли в 80-х годах. В табл. 12 представлены официальные данные, характеризующие отраслевую структуру промышленности в 1970—1990 гг.

Таблица 11

Отраслевая структура национального дохода СССР в 1950-1990 гг. (в %) Отрасль 1950 1958 1965 1970 1980 1985 1990 Промышленность 57,5 50,2 52,4 51,2 51,5 45,5 40,4 Сельское 21,8 24,1 22,0 21,8 14,9 19,5 24,9 Строительство 6,1 9,5 9,0 10,3 10,3 10,8 12,0 Транспорт и связь 3,5 4,4 5,6 5,6 5,8 6,1 6,5 Торговля и проч. 11,1 11,8 11,0 11,1 17,4 18,2 16,2 Таблица 12

Структура промышленного производства СССР в 1970-1990 гг. (в %) Отрасль, комплекс 1970 1980 1985 1988 1990 Вся промышленность 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 Тяжелая промышленность 60,0 66,7 69,0 70,5 69,9 Топливно -энергетический комплекс 12,9 12,1 11,3 10,8 10,3 Металлургия 10,4 9,6 9,3 9,0 — Машиностроение 16,3 24,3 27,5 29,0 29,6 Химико-лесной комплекс 10,5 10,7 11,2 11,3 11,1 Промышленность стройматериалов 4,3 3,9 3,8 3,8 3,8 Легкая промышленность 18,8 16,2 14,6 13,8 14,0 Пищевая промышленность 18,9 15,4 14,8 14,3 14,6 Прочие отрасли 2,3 1,7 1,6 1,4 1,5

Данные табл. 12 свидетельствуют: до 1988 г. неуклонно наращивалась доля тяжелой промышленности, затем она стала снижаться, несколько увеличились доли легкой и пищевой промышленности. Однако все это происходило на фоне начавшегося спада всего промышленного производства.

Таким образом, в процессе развития советская экономика не только стала замедлять темпы роста, но и столкнулась с феноменом последовательного наращивания неэффективной,

даже уродливой структуры, явно перекошенной в сторону тяжелой промышленности, производства ради производства. Неэффективность усугублялась по причине, во-первых, расточительного использования ресурсов, во-вторых, отраслевой структуры производства.

Это явилось результатом огромной стратегической ошибки — выбора для "реального социализма" нерыночного, командно-распределительного механизма хозяйствования. Главными чертами этого "социалистического" экономического механизма были, во-первых, его затратный, ресурсопожирающий характер, во-вторых, экстенсивный тип развития, ориентированный прежде всего на количественный рост, наращивание масштабов производства, в-третьих, невосприимчивость к нововведениям, к НТП вообще.

Для того чтобы добиться успеха в выполнении плановых заданий, предприятию было достаточно получить от государства не очень напряженный план, но полное обеспечение всеми видами ресурсов. Предприятие не несло никакой ответственности за обеспеченность своего производства ресурсами, за сбыт произведенной продукции, которая также распределялась по плану, и за новые инвестиции. Финансовое положение предприятия было застраховано государством, у которого оно лишь просило и требовало все новых ресурсов без рыночного принуждения к их экономии.

Такому типу экономического механизма и развития вполне были адекватны сложившиеся в стране система и политика оплаты труда. Директора предприятий заботились в первую очередь о выполнении плановых заданий, о максимизации валовой продукции и содержали на своем фонде оплаты труда скрытые излишки рабочей силы. В то же время они не были заинтересованы в экономии на трудовых издержках и распределяли выплаты из фонда оплаты труда и поощрительных

фондов среди своих работников более или менее поровну независимо от количества и качества произведенной продукции и реального трудового вклада.

Заработная плата в СССР, как правило, вообще не была связана с трудом и его результатами. Она зависела от должности работника, тарифов и ставок, устанавливаемых командно-распределительной системой.

В послевоенный период подлинным бичом производства стала текучесть кадров: люди меняли место работы в поисках более высокой оплаты труда. Однако повсеместно уровень заработной платы был настолько низким, что не создавалась реальная мотивация к качественному труду.

При плановом трудоустройстве неизбежно возникала сверхзанятость, избыточная численность рабочей силы. Уровень вовлеченности рабочей силы в производство был беспрецедентным. Именно этим объяснялись отсутствие безработицы и одновременно серьезная диспропорция между числом созданных рабочих мест и наличием рабочей силы, а также хроническая аритмия в ее использовании. По оценке Т. Заславской, от 5 до 15% работников на большинстве предприятий были лишними, их держали "на всякий случай". Значительная часть работников (25—30%) была занята тяжелым физическим трудом (для сравнения: в США и Японии — 4—5%).

Теперь вернемся к анализу фонда накопления в национальном доходе СССР. В соответствии с официальными данными, норма накопления в СССР возросла с 9,0% в 1913 г. до 17,2% в 1925—1926 гг. и до 25—27% в послевоенный период. Однако в действительности этот показатель был значительно выше. При оценке средств производства, военной продукции и строительства в реальных ценах норма накопления достигала почти 40%. На фонд потребления приходилась значительно меньшая доля, чем та, которая складывалась в западных странах. Под давлением централизованных плановых указаний население СССР практически становилось жертвой, принесенной на алтарь производства, темпов его роста. С точки зрения нормальных критериев оптимальности это был хронический дисбаланс.

Другим хроническим структурным дисбалансом в экономике СССР, неразрывно связанным с первым, было соотношение между двумя подразделениями общественного производства —

производством средств производства (I) и предметов потребления (II) в масштабах всего народного хозяйства (о соотношении групп "А" и "Б" в промышленности уже говорилось). Согласно официальной теории, роль которой выполнял марксизм-ленинизм, в основе развития любой экономики лежит " закон" преимущественного роста производства средств производства (I подразделения) по сравнению с ростом производства предметов потребления (II подразделения), хотя это не доказано ни экономической историей, ни практикой ни одной страны в мире, за исключением СССР.

Слепо придерживаясь названного "закона", ЦК КПСС и Госплан СССР постоянно задавали преимущественные темпы роста средств производства, включали их в обязательные к исполнению показатели годовых и пятилетних планов. Все это делалось прежде всего для поддержания высоких темпов экономического развития, создания мощной индустриальной базы, обороны и самообеспеченности страны.

В директивах XV съезда ВКП(б) (1927 г.) говорилось: "Здесь следует исходить не из максимума темпа накопления на ближайший год или несколько лет, а из такого соотношения, которое обеспечивало бы длительно наиболее быстрый темп развития". И далее: "В соответствии с политикой индустриализации страны в первую очередь должно быть усилено производство средств производства, с тем чтобы рост тяжелой и легкой индустрии, транспорта и сельского хозяйства, т. е. предъявляемый с их стороны производственный спрос, был в основном обеспечен внутренним производством промышленности СССР. Наиболее быстрый темп развития должен быть придан тем отраслям тяжелой индустрии, которые подымают в кратчайший срок экономическую мощь и обороноспособность СССР, служат гарантией возможности развития и в случае экономической блокады ослабляют зависимость от капиталистического мира и содействуют преобразованию сельского хозяйства на базе более высокой техники и коллективизации хозяйства" .

Подобного рода установки сохранялись практически вплоть до развала СССР. Помнится, как в 1963 г. Госплан Украинской

ССР решил сделать исключение для своей республики, в годовом республиканском плане отошел от общепринятой нормы и не предусмотрел преимущественного роста для группы "А" промышленности. Госплан СССР, получив этот план, даже не стал его рассматривать как не соответствующий "теории" и отправил обратно в Киев на доработку.

В результате Советский Союз среди развитых в экономическом отношении стран мира, очевидно, был страной с самым высоким удельным весом продукции I подразделения. Это означает, что СССР производил в расчете на единицу произведенных конечных потребительских благ наибольшее количество средств производства (в большинстве своем промежуточных товаров, полуфабрикатов), т. е. имел самую неэффективную экономику среди этих стран. Однако сторонники "закона", как правило, не понимали этого и порой выдавали преимущественный рост производства средств производства за врожденное " преимущество социализма" как системы, хотя на деле подобного рода "закон" вполне уместно считать законом убывающей эффективности производства.

Мы уже отмечали, что в СССР доля I подразделения была заметно выше, чем в любой стране с рыночной экономикой, несмотря на более низкий уровень экономического развития, и достигала 64%. Доля отраслей группы "А" в промышленности СССР составляла 75% (в США — 65%). Это означает, что объем продукции группы "А" в советской промышленности был в 3 раза больше, чем группы "Б". Подобный же разрыв между двумя этими группами промышленности по капвложениям вдвое превышал их разрыв в объеме производства.

Таким образом, нерыночная советская экономика имела явно несбалансированную структуру, которая в отраслевом аспекте характеризовалась неразумно высоким удельным весом отраслей, производящих средства производства, особенно отраслей тяжелой промышленности. В результате в конце 70-х — начале 80-х годов Советский Союз уже производил больше, чем США, каменного угля, нефти, железной и марганцевой руды, кокса, стали, чугуна, стальных труб, металлорежущих станков, дизельных локомотивов, пиломатериалов, цемента, железобетонных конструкций и т. д., но серьезно отставал от США по общему объему производства и особенно по наукоемкой, высокотехнологичной продукции, по техническому уров-

ню и эффективности производства. Например, отставание по производству электроэнергии на АЭС составляло 3 раза, пластмасс — 5 раз. Особенно значительным было отставание в производстве и практическом применении компьютеров и других изделий электронной промышленности.

В структуре советской экономики особенно значительным был удельный вес добывающей промышленности, отраслей, производящих промежуточное сырье и простую инвестиционную продукцию — стройматериалы и оборудование. В производстве простых, неконкурентоспособных и ненаукоемких продуктов командно-распределительная экономика действительно достигла огромных результатов и не знала соперников в мире. Почти все эти продукты поглощались на внутреннем рынке в результате планового, бартерного распределения по отраслям и территориям. Так создавался антураж скромного и непретенциозного, но в то же время вполне обеспеченного образа производства и жизни. Все более или менее необычное и эксцентричное связывалось с Западом и отнюдь не было результатом собственного научно-технического прогресса.

В промышленности СССР формировались зоны неэффективного производства, которые не могли компенсироваться зонами растущего эффективного производства, связанными напрямую с НТП. Примерами неэффективного производства могут служить добывающая промышленность и в известной части машиностроение. Так, по мере усложнения условий добычи полезных ископаемых требовалось все больше дополнительных затрат. В 1974—1984 гг. затраты на тонну прироста добычи нефти увеличились на 70%, затраты на добычу топлива удвоились; с середины 60-х до середины 80-х годов удельные затраты на добычу железной руды утроились. Средняя глубина нефтяных скважин за эти 20 лет увеличилась вдвое. Сдвиги в перемещении добывающей промышленности в труднодоступные районы страны привели к тому, что доля вложений в районы Дальнего Востока возросла на 50%, а Западной Сибири — на 1/3. Это объясняется не только усложнением горногеологических условий добычи, но и необходимостью формирования социальной инфраструктуры.

На машиностроительных заводах страны расширялось и укреплялось натуральное самодостаточное хозяйство. Вместо

специализации производства, которая прогрессировала на аналогичных заводах в странах с рыночной экономикой, в СССР создавались крупные комплексы с собственной ремонтной базой, производством собственного литья, заготовок, поковок, инструмента и т. д., т.е. с вспомогательным производством. Ike это негативным образом влияло на производительность труда, эффективность и конкурентоспособность производства. И несмотря на многочисленные "решения партии и правительства", дела со специализацией советского машиностроительного производства не улучшались: заведомо неэффективное вспомогательное производство все расширялось, коэффициент специализации не повышался.

На фоне этой картины особый случай представлял военно-промышленный комплекс СССР. Здесь были сконцентрированы лучшие кадры специалистов и рабочих, самый совершенный технический аппарат в виде машин и оборудования. Здесь была жесткая дисциплина труда, четкая организация производства и самая высокая оплата труда в промышленности.

Непроизводительные с экономической точки зрения военные расходы превышали 20% ВНП страны, а доля военной продукции в общем выпуске советского машиностроения составляла более 40%. На военные цели уходила третья часть производимого в стране металла, 20% топлива. Напомним, что в Германии и Японии высокие темпы экономического роста в значительной мере были обусловлены практическим отсутствием военных расходов, в СССР же огромные военные расходы стали серьезным фактором сначала снижения, а затем и прекращения экономического роста.

Некоторые западные исследователи (Ван Брабант, И. Бирман и др.) считают военные расходы чуть ли не главной причиной падения темпов экономического роста, проигрыша соревнования с капитализмом и развала экономики в СССР. На наш взгляд, причиной падения темпов экономического роста является отсутствие внутреннего саморазвития в СССР, задан- ность развития извне, на основе планов, органическая несраба- тываемость, неэффективность и самопожирание советской экономики, точнее советской нерыночной командно-распределительной экономической модели, не содержащей механизма

конкуренции, мотивационного механизма к производительному и качественному труду и, что самое главное, к научно-техническому прогрессу.