Глава 2.5. Финансовые кризисы XXI века

Данная глава является особым разделом в истории финансовых потрясений, специфика которых раскрывается в более совершенной природе кризисов, и по нашему мнению, невозможности поиска их однозначного решения с помощью правил и инструментов, регламентированных несколько десятилетий назад на Ямайской конференции.

Еще одним моментом рассматриваемого периода стало значительное укрепление доллара, и хотя возврата к долларовому стандарту не предполагалось, иена и евро так и не смогли серьезно конкурировать с этой валютой. Любые колебания валютных курсов на международных рынках по-прежнему рассматриваются с точки зрения выгод американской стороны. Что же касается самих финансовых кризисов, которые и вызвали необходимость пересмотра основ действующей Ямайской системы, то, несмотря на их индивидуальную специфику, они имеют ряд схожих черт и характеристик.

Современные валютные кризисы во многом обусловлены действие^ такого процесса, как глобализация, а именно объединением международных валютных рынков и рынков капитала с еще более усилившейся мобильностью капитала. Наряду с положительными аспектами открытости экономик и свободного доступа к мировым рынкам, что дает возможность странам получать ликвидные средства для поддержания обменного курса или функционирования финансово-кредитной системы, существуют и отрицательные моменты финансовой глобализации, когда спекулятивные потоки, обрушивающиеся на национальные валюты, в несколько раз превышают размеры золотовалютных резервов центральных банков. Кроме того, объектом валютной нестабильности становятся страны с фиксированным обменным курсом, которые в своей антикризисной практике расширили модель первого поколения П. Кругмана и вызвали необходимость учитывать другие факторы, например психологию и политику.

Пример азиатского кризиса 1997 г. стал основой для многих теоретических исследований, позволяющих несколько приоткрыть феномен валютно-финансовой эпидемии. Важным моментом в теории финансовой нестабильности стал Кризис в Аргентине в 2001—2002 гг., который поставил под сомнение рекомендации МВФ о приоритете механизма валютного совета в качестве оптимального режима обменного курса. Вместе с тем, несмотря на разнообразие примеров валютной нестабильности, имевших место в рассматриваемом периоде, они так и не позволили сформировать сильную теоретическую базу, объясняющую природу этих явлений и точные механизмы по их управлению, т.е. предотвращению и преодолению.

Банковские кризисы, так же как и валютные, стали ценой, которую заплатило мировое сообщество, поддавшись соблазнам глобализации. Набеги на банки происходили либо из-за невозможности дальнейшего функционирования старых кредитных систем, которые не соответствовали мировым стандартам (Япония), либо из-за недоверия к банкам, завязшим в коррупции с политической элитой, которой выдавались необеспеченные льготные іфедитн (Индонезия).

Отличительной особенностью долговых кризисов XXI в. являлось то, что кредиторами и должниками в основном выступали не правительства, как в 1980-х гг., а банки и компании. А из-за отсутствия налаженной системы банкротства во многих странах долговые проблемы решить было практически невозможно. МВФ как источник внешней помощи скомпрометировал себя, выдав огромный кредит Мексике в 1994 г. для погашения долговых облигаций тесо- бонс, что по своей сути стало индикатором для других стран в возможности получения помощи при наступлении финансовой нестабильности.

История финансовых кризисов продолжается, наполняясь все новыми примерами нестабильности. Из представленных ниже эпизодов финансовых потрясений многие могут быть сгруппированы не по Временному, а по другому логическому признаку, как, например, кризис в Юго-Восточной Азии и его влияние на другие страны — Чехию, Россию, Бразилию, противостояние доллара и евро и т.д. ,

Мексика, 1994-1995 >              ,

В отличие от потрясений в Европейском механизме обменных курсов финансовый кризис в Мексике в 1994 г. считается первой жертвой глобализации среди развивающихся стран. Мишель Камдессю, который возглавлял Международный валютный фонд в то время, назвал мексиканскую нестабильность кризисом XXI века. К тому же символично, что кризис в Мексике произошел именно в период празднования полувекового юбилея МВФ, главная роль которого и заключается в предотвращении такого рода потрясений.

За десять лет, предшествующих рассматриваемому кризису, страна была подвергнута значительному реформированию. В 1986 г. Мексика присоединилась к ГАТТ, что привело к дальнейшей торговой либерализации. Нетарифные барьеры, покрывающие 90% импорта в 1986 г., сократились до 19% в 1994 г. Средний таможенный тариф в 1994 г. составлял 13%. Начавшаяся в 1984 г.

Экономическая модель развития Мексики, основанная на структурных реформах конца 80-х и макроэкономической стабилизации с 1988-1993 гг., привода к сокращению инфляции и улучшению состояния государственного бюджета. С 1991 по 1994 г. в Мексику было направлено 45% всех зарубежных инвестиций, полученных Латинской Америкой. Так, в результате роста инвестиций, потребительских расходов и экспорта ВВП увеличился на 3,1%, а инфляция снизилась с 150 до 9% в год. Следует заключить, что в преддверии кризиса в 1994 г. после трехлетнего непрерывного снижения темпов прироста ВВП началось оживление экономики Мексики.

Непосредственными предпосылками финансовой нестабильности 1994 г. в Мексике стали следующие события.

Фискальная политика была чрезмерно экспансионной, так как правительство повысило расходы, финансируемые через контролируемые им банки развития. Объем кредитов финансовой системе

резко возрос: с 15,7 млрд песо в марте до 33,5 млрд в июне 1994 г. В сентябре он увеличился рочти на 10% и составил 36,5 млрд песо. И хотя масса денег увеличилась в этом году, как и в прошлом, на 18%, кредитование банками частного сектора возросло на 32%. Расширение внутреннего кредитования обуслрвило сильный нажим на мексиканское песо во втором квартале 1994 г.

Раздел 2. История финансовых потрясений

\ ' ' ' '              "              '              '              -              '              і"              '              '

Отсутствие оптимальной политики обменного курса. В период с февраля по декабрь 1988 г. обменный курс был зафиксирован на уровне 2281 песо за доллар. С января по декабрь 1989 г. власти перешли к режиму скользящей фиксации, ежедневно объявляя девальвацию в 1 песо. В 1990 г. уровень девальвации сократился до 80 центов в день, с декабря по ноябрь 1991 г. он упал вдвое — до 40 центов в день. С ноября 1991 г. по октябрь 1992 г. центральный банк Мексики перешел к режиму скользящего коридора. Нижняя граница коридора, в котором мог колебаться валютный курс, ограничивалась 3050 песо за доллар, верхняя граница девальвировалась ежедневно на 20 центов. В промежуток с ноября 1992 г. по 19 декабря 1994 г. изме-, нение верхней границы коридора увеличилось до 40 центов в день. Однако снижение курса отставало от внутренней инфляции, в результате чего песо реально дорожало по отношению к доллару.

Завышенный курс песо сдерживал экспорт и стимулировал импорт. К тому же вступление в силу с 1 января 1994 г. договора о свободной торговли в рамках НАФТА ускорило рост внешнеторгового оборота между США, Мексикой и Канадой. Как следствие, Дефицит торгового баланса за январь—ноябрь 1994 г. увеличился на 37,4% и достиг 16,8 млрд дол. А отрицательное сальдо платежного баланса превысило 27 млрд дол. (в 1993 г. — 23 млрд дол., в 1992 г. — 25 млрд дол.). Кроме того, в условиях либерализации внешнеторгового режима в рамках НАФТА, когда были сняты многие протекционистские барьеры, местные товаропроизводители были вынуждены либо уходить с рынка, либо совершенствовать производство с помощью крупного иностранного капитала — ТНК.

Дефицит текущих счетов платежного баланса достиг в 1993-1994 гг. 8% ВВП и финансировался за счет массированного привлечения краткосрочного иностранного каптала. Если в 1990 г. иностранные инвестиции на денежный рынок и рынок капиталов страны составляли 80,6% дефицита текущих счетов, то в 1993 г. они превысили 142,3% относительно величины дефицита. Важно отметить, что основной объем иностранных инвестиций составляли «горячие деньги». Так, в 1993 г. 92,3% сальдо счетов движения капиталов платежного баланса приходилось на портфельные инвестиции и только 15,9% на прямые.

Ощущение ближайшей девальвации, вызванное отрицательными политическим новостями, заставило иностранный капитал уходить из мексиканских ценных бумаг (продажа бумаг инвесторами и конверсия выручки в доллары превосходили размеры новых эмиссий тесобонс) (рис. 2.2). Валютные резервы с марта по декабрь 1994 г. сократились на 62,6%, т.е. на 18,5 млрд дол.

1985 1986 1987^1988 1989 1990 1991 1992 1993 1994

Рис. 2.2. Капитальный счет платежного баланса Мексики, 1985-1994 гг. (млрд дол. США)

Спекулятивное давление на обменный курс было создано путем резкого оттока иностранного капитала. Так, за январь—ноябрь 1994 г. по сравнению с аналогичным периодом 1993 г. положительное сальдо счета движения капитала сократилось на 38,6%, что было вызвано несколькими причинами.

Политическая нестабильность в стране (убийство кандидата в президенты Луиса Д. Колосио в марте 1994 г., отставка главы кабинета министров, отставка заместителя прокурора республики).

Повышение процентных ставок в США.

В 1995 г. истекал срок ряда внешних и внутренних обязательств Мексики на общую сумму 59 млрд дол. Следует отметить, что к тому моменту валютные резервы значительно истощились, а вероятность успешного размещения крупных партий новых долговых обязательств мексиканского правительства в сложившейся ситуации была очень небольшой.

В ответ на это в декабре 1994 г. правительство объявило о повышении верхней планки долларового коридора на 13%, что спровоцировало панику и привело к потере Центробанком 6 млрд дол. на поддержание курса за один день 21 декабря. На следующий день 22 декабря власти отпустили обменный курс, введя плавающий валютный режим. В последнюю неделю декабря один доллар покупался уже за 4,5 песо (вместо 3,45 песо до 20 декабря), т.е. обесценился на 24,5%, но уже 4 января 1995 г. доллар стоил 5,4; 31-го — 6,16 песо, а обесценение составило 44,1%.

В результате, кризиса на финансовом рынке совокупная стоимость 15 наиболее крупных финансовых групп, постоянно котирующихся на бирже и контролирующих 75% всех операций по финансовому посредничеству, упала в течение 1994 г. с 36,8 до 16,3 млрд дол. Важно отметить, что при всем многообразии инструментов, работавших на мексиканском фондовом рынке, в основной массе они были представлены государственными ценными бумагами. В разное время их оборот на Мексиканской фондовой бирже составлял от 99 до 60%, что свидетельствует о большой зависимости институциональных инвесторов и финансовых посредников от политики правительства. К тому же правительство вскоре заменило краткосрочную задолженность в иностранной валюте на номинированную в песо. В результате этих операций «своп» общий объем выпущенных «тесобонс» — государственных облигаций, индексированных в долларах, но погашаемых в песо, с марта по апрель 1994 г. увеличился с 14,0 до 36,4 млрд песо, в июне он уже достиг 47,5 млрд, а в июле 1994 г. — 69,4 млрд песо. Доля «тесобонс» в общем объеме выпущенных казначейством обязательств и находившихся у частного сектора возросла с 10% в январе—феврале 1994 г. до 40% в апреле и почти 60% в июле 1994 г. В конце 1994 г. общий объем выпущенных «тесобонс» возрос почти до 29 млрд дол. (около 156 млрд песо). Необходимо отметить, что Кроме «тесобонс* в обращении находились сертификаты государственного казначейства «сетес» со сроком погашения 28 дней. До начала 1994 г. «сетес* являлись для иностранных инвесторов наиболее предпочтительным видом ценных бумаг, на них пришлось тогда примерно 2/3 зарубежных инвестиций в рынок государственных сертификатов и облигаций. «Сетес» привлекали низкими показателями кредитного риска, а также короткими сроками погашения, что очень существенно для «горячих денег». Однако к середине июня 1994 г. объем операций снизился на 41% по сравнению с мартом, и спрос переключился на «тесобонс».

Вторым шагом правительства Мексики стало повышение более чем в два раза ставки по межбанковскому кредиту. Однако мексиканские банки являлись не только кредиторами, но и должниками на денежном рынке. В феврале 1995 г. просроченная задолженность банков достигла 55 млрд песо (3,3% ВВП или почти 100% их собственного капитала). В этих условиях решением проблемы могло стать лишь активное участие государства или иностранных институтов. После обвала фондового рынка 25% банков вновь оказались под контролем государства (его доля в их капитале увеличилась до 20%). Долги кредитных учреждений взяло на себя государство. Оно вводило внешнее управление, меняло руководителей. Под временный административный контроль попали такие гиганты, как «Банко Уньон», «Банко Креми», «Банпаис». Банк Монреаля приобрел 16% акций «Банкомера», второго по величине банка в Мексике и третьего в Латинской Америке, ставшего проблемным из-за дебиторов, которые пострадали от сжатия денежной массы. Банк «Мер- кантиль Пробурса» увеличил пакет акций своего учреждения в руках испанского «Банко Бильбао Вискойа» с 20 до 51%. Принята программа временной финансовой поддержки банков и создания страхового фонда — Банковского фонда защиты сбережений (FOBAPROA). Кредит для фонда выделили МБРР и МАБР. Фонд поддерживал вкладчика (малые и средние предприятия), частные банки, пополняя их резервы, скупая акции и долги, выкупая доли в соотношении 2:1.

Экономический коллапс затрагивал торговые и геополитические интересы США, и, как следствие, правительство Мексики обратилось именно к ним для решения своих финансовых проблем. Над одним из важнейших проектов администрации Клинтона, а именно экономической стабилизации Мексики, миллионы обнищавших граждан которой ежегодно пытаются попасть в Соединенные Штаты, нависла угроза краха. 30 января 1995 г. министр финансов Мексики Гилермо Ортис сообщил сотрудникам Белого дома, что если бегство капиталов не будет остановлено, то следующим шагом мексиканских властей будет ограничение конвертируемости песо, что положит конец десятилетней интеграции страны в мировой рынок. Сформированный кризисный комитет, состоявший из представителей всех правительственных органов США, обратился к резерву в 20 млрд дол., имевшемуся в распоряжении президента на случай чрезвычайных обстоятельств. Кроме того, комитет обратился к МВФ за дополнительными ресурсами.* Фонд предоставил самый большой в финансовой истории кредит на сумму 17,7 млрд дол., в 7 раз превышающий квоту Мексики, тогда как обычно ограничивается трехкратным пределом. Из этой суммы 5259 млн СДР (7,8 млрд дол.) были выданы немедленно. 10 млрд долларов было запрошено и сразу выдано банками Европы и Японии. Аналогично МВФ, Банк международных расчетов под давлением США заявил о Готовности предоставить максимальный взнос, который когда-либо обсуждался в БМР, — в размере 10 млрд дол. Подготовленный пакет финансовой помощи являлся беспрецедентным случаем в истории мировой экономики, и многими экономистами расценивался как «вызволение спекулянтов из беды».

Большая часть кредита общим объемом 59,3 млрд дол. была направлена на досрочное погашение ценных бумаг, привязанных к доллару. Произведенная таким образом трансформация внутреннего долга во внешний предотвратила дефолт по внутренним обязательствам, но вновь поставила страну в разряд наиболее крупных дебиторов с размером внешнего долга на конец 1995 г. в 100,9 млрд дол. (на 18,2% выше уровня 1994 г.). Индекс цен на мексиканские акции снизился с начала кризиса до конца 1995 г. на 39,7%. Стоимость государственных бумаг в собственности иностранных инвесторов на конец 1995 г. составила 3,4 млрд дол. в сравнении с 30,9 млрд в декабре 1994 г.              ,

В итоге 1995 г. стал трудным для Мексики. Реальный ВВП оказался более чем на 5% ниже, чем в 1994 г., примерно в такой же степени снизилась промышленная продукция. Однако во многом благодаря своевременной внешней помощи полного коллапса экономической системы не произошло, и в конце 1995 г. возобновился экономический рост. Кроме того, в Мексике девальвация национальной валюта имела позитивные последствия; ставшие более дешевыми мексиканские товары хлынули на внешние рынки, прежде всего в Соединенные Штаты (рост экспорта составил в 1995 г. 40% в долларовом исчислении, из которых 90% пришлись на США). После снижения объемов производства в 1995 г. на 6,2% в 1996 и 1997 гг. наблюдался рост на 5,2 и 7,4% соответственно. В результате увеличения экспорта и уменьшения импорта дефицит платежного баланса снизился с 29,7 млрд. дол. в 1994 г. до 1,6 млрд. дол. в 1995 г. К концу 1998 г. уровень безработицы также вернулся к его докризисным значениям.

Таким образом, валютный кризис в Мексике продемонстрировал наличие двух обстоятельств. Во-первых, этот пример доказал, что валютно-финансовое потрясение может возникнуть при отсутствии объективных макроэкономических предпосылок. Во-вторых, кризис показал, что сравнительно умеренная политическая нестабильность имеет большое значение для подрыва финансовой устойчивости.

Аргентина, 1995

Влияние кризиса в Мексике распространилось и на другие страны, в большей степени «эффект текилы* (расползания) сказался на Аргентине в 1995 г., когда произошел обвал на бирже. Аргентинская экономика Оказалась особенно уязвимой к воздействию кризиса из-за высокой зависимости от притока иностранного капитала, негибкости установленного валютного режима и слабостей финансовой системы. Кроме Аргентины, кризис песо повлиял на валютные курсы Бразилии/Польши, стран Юго-Восточной Азии.

Развитие экономики Аргентины до кризиса «текилы» можно разделить на два этапа. Первый этап — время стабилизационных программ 1980-х гг., второй — «план Кавальо» 1990-х гг. В начале 1980-х гг. выдвигалась монетаристская программа, опирающаяся на «гибкий» государственный контроль валютного курса в качестве главного инструмента финансовой стабилизации. Подобный контроль включал в себя использование девальвации на предстоящий период. Однако вскоре из-за возросшего давления во внешнеторговой сфере от подобного курса пришлось отказаться, что вызвало тяжелый кризис в аргентинской экономике, включая и ускорение гиперинфляции. В 1985 г. к реализации был принят «план аустраль», основанный на замораживании цен, зарплаты и валютного курса. После относительно кратковременного первоначального успека, выразившегося среди прочего и в замедлении инфляции, этот план вскоре вызвал резкие отрицательные явления (дефицит товаров, сбои в выполнении платежного баланса и др.). В 1988 г. Аргентина вновь вернулась к ситуации гиперинфляции. Главной причиной провала «плана аустраль» явилась неспособность государства удержать в необходимых пределах рост денежной массы и бюджетный дефицит. В 1991 г. страна встала на новый курс развития экономики, получивший название «план Кавальо» от имени министра экономики Доминго Кавальо, предложившего его. Новый план предполагал реализацию механизма валютного совета («currency board»). Курс песо был жестко привязан к доллару на соотношении 1:1. Государство добровольно и законодательно согласилось на ограничение своих полномочий в области финансовой политики. Эмиссия разрешалась лишь в случае прироста золотовалютных резервов, а контроль над соблюдением этого порядка передавался специальному валютному комитету, тесно связанному с МВФ. Компенсацией за частичную утрату суверенитета аргентинское правительство считало обещание финансовой поддержки (в форме займов и льготных кредитов) со стороны международных финансовых институтов. Уязвимость такой финансовой системы показал разразившийся в конце 1994 г. кризис в Мексике.

Стоило только Федеральной резервной системе США повысить учетную ставку, как привлекательность рынка для иностранных инвесторов «улетучилась». Лишь за первых три месяца кризиса Аргентину покинули свыше 4 млрд долларов. Для перераспределения своих ресурсов в более привлекательный финансовый рынок США произошел набег вкладчиков на большинство региональных банков, когда за 6 недель вкладчики изъяли около 20% всех депозитов. Общий объем депозитов в банковской сфере за три месяца сократился более чем на 8 млрд дол. Ввиду отсутствия возможности у центрального банка выступать кредитором последней инстанции, по причине реализации механизма валютного совета, произошли массовые банкротства банков, в результате чего до 40% операций оказалось в руках крупных иностранных банков.

В 1995 г. ВВП Аргентины сократился на 4% в реальных ценах, а доходы региональных администраций — на 8%. В условиях ограниченного доступа к международным финансовым рынкам в 1995 г. для достижения профицита бюджета правительство было вынуждено принимать жесткие налоговые меры. На 3% была увеличена ставка НДС (до 21%), повышены импортные пошлины, расширена база налогообложения, проведена реформа налогообложения собственности и отчислений на социальное страхование. Государственные расходы, особенно те, которые требовали немедленных выплат, были сокращены до минимально возможного уровня.

Решением кризисных проблем стала поддержка Всемирного банка и Межамериканского банка развития, при которой правительство рефинансировало обязательства региональных банков перед местными администрациями на условиях последующей приватизации банков. В то же время среди участников рынка постоянно возникали опасения об отмене механизма валютного совета или возможном нарушении правительством и центральным банком условий обеспечения денежной эмиссии валютными резервами. Принятые антикризисные меры включали ужесточение требований к достаточности собственного капитала, рационализацию требований резервирования и поддержания ликвидности, повышение прозрачности финансовых институтов через введение требования публикации месячных балансов и периодического получения рейтингов уполномоченных рейтинговых агентств. Одновременно правительство приступило к тотальной приватизации госсобственности (при существенном занижении реальной стоимости предприятий). Иностранный капитал получил право на проникновение практически во все сферы и взял под контроль ключевые отрасли экономики Аргентины, включая военно-промышленный комплекс. В руках компании «Локхид-Мартин» теперь находится еще недавно лучшее предприятие оборонной промышленности страны — ФАМА. Насколько эффективным был доход от приватизации, говорит тот факт, что сумма капиталов, «сбежавших» из страны после мексиканского кризиса, превысила размеры наличных поступлений от приватизации за весь период ее проведения. Предполагалось, что приватизация вызовет приток иностранных инвестиций. Но 80% их направлялись на скупку уже существующих предприятий, а не на реализацию новых проектов на основе современных технологий.

Быстрое восстановление показателей экономического роста Аргентины в 1996 г. подтвердило эффективность проводившейся государственной политики, правда, не без внешней помощи в размере свыше 8 млрд дол. (табл. 2.7). К тому же в этом году президенту К. Менему удалось переизбраться на второй срок.

Таблица 2.7

Основные макроэкономические показатели Аргентины до/после кризиса «текилы»

В целом отмечается положительная тенденция по преодолению финансового кризиса аргентинскими властями, даже несмотря на снижение прямых инвестиций, повышение государственного долга, бюджетного дефицита и уровня безработицы.

В заключение целесообразно отметить, что «кризис текилы» имел большое значение, так как стал первым признаком уязвимости механизма валютного совета, реализуемого Аргентиной. «План Ка- вальо», казавшийся экономическим чудом 1990-х гг., привлек к себе взгляды скептиков и критиков, которые стали более настороженно относиться к аргентинскому эксперименту и ожидать от него худшего, Нежели лучшего.

Юго-Восточная Азия, 1997

Валютно-финансовый кризис, разразившийся в регионе Восточной и Юго-Восточной Азии, охватил пять государств: Южную Корею, Таиланд, Малайзию, Индонезию и Филиппины. Кроме того, значительно пострадала Япония. Необходимо отметить, что в докризисный период экономика этих стран развивалась высокими темпами. Еще в 1960-х гг. Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур демонстрировали самые высокие в мире темпы роста ВВП. В 1980-1990 гг. к ним присоединились Индонезия, Малайзия, Таиланд, Китай и Филиппины. В Южной Корее темпы роста в этот период составляли 9,4%, а в 1990-1995 гг. 7,2%; в Таиланде соответственно 7,6% и 8,4%; в Малайзии — 5,2% и 8,7%; в Индонезии — 6,1% и 7,6% и лишь на,Филиппинах были ниже. Широкое привлечение иностранного капитала и технологий способствовало развитию внешней торговли в рамках экспортно-ориентированной экономической модели. В 1996 г. темпы прироста экономики существенно замедлились: в Таиланде до 6,4%, в Южной Корее до 7,1% и несколько в меньшей степени в Индонезии, Малайзии и Сингапуре — до 8,0, 8,6 и 7,0% соответственно. Но в целом страны имели хорошие показатели темпа прироста ВВП. Регион фактически превратился в четвертый, после США, Японии и ЕС, финансово-экономический полюс в мире, при этом степень интеграции азиатских финансовых рынков в мировую финансовую систему был(t даже выше, чем в вышеперечисленных странах. В сфере валютного регулирования состояние режимов обменного курса в докризисный и по- слекризисный период отражено в табл. 2.8.

Таблица 2.8

Валютные режимы стран Юго-Восточной Азин

Рекомендуемая международными финансовыми организациями быстрая финансовая либерализация привела к громадному увеличению ввоза международного капитала в страну. Приток капитала стимулировался высокими процентными ставками и фиксированной системой обменных курсов, что гарантировало инвесторам высокие прибыли в свободно конвертируемой валюте и делало финансовые рынки азиатских стран выгодной сферой вложения капитала. Однако значительный приток иностранного капитала создавал нагрузку для национальных финансовых систем, и на первый план выдвигалась проблема производительного размещения инвестиций. Кроме того, увеличился риск потенциального оттока спекулятивной части иностранного капитала, например, вследствие изменений в предпочтениях. Наибольшие опасения вызывали показатели Таиланда, в экономике которого В 1995 г. краткосрочные иностранные инвестиции составляли до 10% от ВВП. Значительный приток «горячих денег» отмечался в середине 1990-х гг. также в Индонезии (3%), Корее (2,5%), Малайзии (4%), Филиппинах (2,4%). Только в 1995 г., сразу после мексиканского кризиса, регион поглотил более 135 млрд дол. иностранных инвестиций (в 13 раз больше* чем в 1985 г.).

Кроме такой «классической» причины валютного кризиса, как отток краткосрочных капиталов, финансовые потрясения в Юго-Восточной Азии характеризовались следующими аспектами.

Изменилась ситуация на мировом торговом рынке. В 1994 г. и начале 1995 г. произошел резкий обвал курса доллара США по отношению к японской иене, в тот период страны Восточной Азии выиграли в конкурентоспособности, т.к. их привязанные к доллару валюты также обесценились. Но к середине 1995 г. курс доллара начал укрепляться и практически восстановил прежние позиции. Восточная Азия стала терять свои конкурентные преимущества, что неизбежно должно было привести к неблагоприятным последствиям для объема экспорта. Появление таких гигантов-экспортеров, как Индия, Китай, поставляющих продукцию по низким ценам, также привело к снижению конкурентоспособности стран Юго-Восточной Азии. Кроме того, в определенной степени этому поспособствовало заключение соглашения о свободной торговле между США, Канадой й Мексикой в 1994 г.

Утверждается, что банковский сектор с устаревшей системой и методами ведения дел не сумел справиться с последствиями бурного развития экономики. Взаимные многократные и многоступенчатые задолженности, необеспеченные кредиты, неподтвержденные обязательства всплыли при первых же требованиях погашения. Возникла паника, в результате — отток капитала. В 1997 г. выяснилось, что ожидаемая доля невозвратных ссуд в Индонезии составляет 85,0%, в Таиланде — 50,4%, в Малайзии — 40,0%, Южной Корее — 45%.

Многие исследователи в качестве причины произошедшего кризиса упоминают «особые» отношения между правительством и бизнесом в азиатских странах. Так, в Таиланде власти в 1994 г. не смогли остановить выдачу криминальных кредитов одним из банков, т.к. представитель правительства был просто выведен из состава правления большинством голосов. В Индонезии отсутствие процедур банкротства банков фактически означало, что все их обязательства гарантируются Банком Индонезии. Почти все крупные банки и объединения возглавлялись союзниками либо вообще родственниками президента Индонезии. В результате семья Сухарто сколотила, по некоторым оценкам, самое большое состояние в Азии, достигающее 40 млрд дол. В Корее финансово-промышленные группы (чаеболы) предоставляли друг другу взаимные гарантии по кредитам; а консолидированная финансовая отчетность вообще отсутствовала.

Для многих стран региона характерным был рост удельного веса подвижных капиталов с коротким сроком возврата. Если в 1990 — 1996 гг. ежегодно в Восточную Азию приходило в среднем 60 млрд дол., то в 1997 г. приток резко возрос, достигнув 107 млрд дол. Такой рост в значительной мере объяснялся увеличением доли так называемого «летучего капитала», который реагирует на малейшие колебания ставки доходности ценных бумаг в различных странах мира. В Южной Корее, например, на момент кризиса до 60% внешнего долга в сумме 151 млрд дол. приходилось на краткосрочные кредиты, в Индонезии — более 50% из 65 млрд Это, безусловно, тоже сыграло роковую роль. Спекулятивные капиталы сначала стали мотором разгона фондового рынка в Юго-Восточной Азии, а затей — спусковым механизмом его обвала. В августе 1997 г. премьер-минист Малайзии Махатхир обвинил международного финансиста Джорджа Сороса в организации атаки на национальные валюты стран Юго-Восточной Азии.

В результате финансовых реформ были отменены ограничения в деятельности коммерческих банков, в том числе иностранных, ослаблен валютный контроль, появились небанковские структуры, такие как страховые компании, пенсионные фонды, финансовые компании/деятельность которых не подвергалась существенным ограничениям. Так, большую роль на рынке инвестиционных ресурсов Таиланда играли так называемые финансовые компаний — небанковские финансовые посредники, занимавшие «короткие деньги» (часто в долларах), а затем ссужавшие их для спекулятивных операций. Нормативная база деятельности таких «посредников» была гораздо менее жесткой и определенной, чем у банков.

Этапы кризиса: 1. Кризис в Таиланде — местный кризис (январь — июнь 1997). Последовательность протекания была одинаковой во всех азиатских странах: невыполнение обязательств по обслуживанию долга частной компанией, падение акций данной компании и курсов большинства акций на фондовом рынке, сброс активов (акций, облигаций производных документов), рост предложения национальной валюты и спроса на иностранную валюту, девальвация национальной валюты, рост курсов акций на фондовых биржах соседних стран, перетекание капиталов в соседние страны. 23 января «Ханбо стал» (Hunbo Steel), крупнейший корейский конгломерат, имея долги в размере 6 млрд долларов США, потерпел финансовый крах. Это было первое в цепи банкротств крупнейших корпораций в 1997 г. 7 мая таиландские власти столкнулись с новой волной давления на обменный курс бата, и 14—16 мая ввели селективный контроль за движением капитала, был ограничен доступ иностранных спекулянтов к кредитным ресурсам в национальной валюте. Отказ Банка Таиланда от интервенций в поддержку национальной валюты был неизбежным шагом, так как за несколько месяцев до этого валютные резервы страны сократились с 40 до менее чем 30 млрд дол. За один день 2 июля 1997 г, таиландский бат подешевел на 20%, а в течение полугода — более чем в два раза.

Распространение кризиса в азиатских странах — локальный кризис; перетекание кризиса в соседние страны (Индонезия, Сингапур, Малайзия, Южная Корея, Гонконг, Филиппины, Япония). Инвесторы решили, что кризис из Таиланда обязательно перекинется на соседние страны, так как азиатские страны являются близкими по «темпераменту поведения». В связи с этим начались массовые продажи ценных бумаг компаний из азиатских стран, что увеличивало предложение национальных валют, и при уменьшении валютных резервов национальные банки прекращали поддерживать валюту страны. Переломным моментом стал июль 1997 г., когда власти Таиланда вынуждены были отказаться от поддержания фиксированного курса национальной валюты и перейти к режиму «управляемого плавания». За этот меСяц тайский бат девальвировался на 18%, опустившись с 25 до 54 бат за доллар. С середины июля активизировались спекулятивные атаки на валюты других стран Восточной Азии. На Филиппинах также произошел переход к плавающему валютному курсу. 9 и 10 июля 1997 г. Банк Филиппин затратил на поддержание песо более 1 млрд дол., сохранив резервы, достаточные лишь для двух недель подобных интервенций. 11 июля Банк отказался от защиты национальной валюты, которая в течение дня подешевела на 11,5%, а затем повторила путь таиландского бата. Индонезия отказалась от «валютного коридора», в результате чего курс национальной валюты снизился на 48%. В течение второй половины 1997 г. показатель девальвации в Индонезии составил 7 раз (с 2 340 до 17 000 рупий за доллар между июлем 1997 и январем 1998 г.). Несмотря на то что Малайзия сохранила фиксированный валютный курс, здесь тоже произошла существенная девальвация. 11—18 июля курс малайзийского ринГгита снизился на 5%.

14 июля МВФ оказывает Филиппинам финансовую помощь в размере 1,1 млрд дол. в соответствии с положением о незамедлительной помощи, Принятым МВФ после мексиканского кризиса 1995 г. 20 августа 1997 г. в целях улучшения ситуации МВФ объявил о выделении Таиланду стабилизационных кредитов на сумму 16,7 млрд дол., а 31 октября — пакета срочной финансовой помощи для Индонезии в 40 млрд дол. Однако по-прежнему ситуация оставалась критической. 1 ноября в Индонезии прекращают деятельность 16 обанкротившихся банков.

17 ноября Банк Кореи объявил о том, что больше не намерен поддерживать национальную валюту путем интервенций, после чего курс воны упал до отметки 1900, преодолев психологический рубеж 1000 вон за доллар (на конец 1996 г. курс составлял 840 вон за доллар США). 16 декабря 1997 г. в Республике Корея был введен режим свободного плавания валютного курса.

В условиях кризиса развернулся опок капиталов, еще более обостряя его. Только за два месяца 1997 г. из региона ушло 20% иностранных капиталов. К ним присоединились 12% местных капиталов. Точная сумма оттока неизвестна, но ее можно оценить от 180 до 230 млрд дол. Столь массовый опок вызвал падение курсов ценных бумаг на фондовых биржах: в Индонезии в 1998 г. — на 45%, в Малайзии — на 60%, на Филиппинах — на 56%, в Таиланде — на 62%. В целом рыночная стоимость акций компаний Гонконга, Южной Кореи, Индонезии и Таиланда с лета 4.997 г. упала на 200 млрд дол. В том же направлении действовал опок краткосрочных средств, на которые (вместе с портфельными инвестициями) приходилась подавляющая часть внешнего долга этих стран. Например, в момент кризиса в Южной Корее до 60% внешнего долга в 151 млрд долларов приходилось именно на краткосрочные кредиты, в Индонезии — более 50% из 65 млрд долларов. В среднем по пяти рассматриваемым странам региона доля краткосрочных кредитов в задолженности только иностранным банкам составляла 55%.

Распространение кризиса на другие развивающиеся рынки — мировой кризис. Новый виток кризиса начался после того, как появились спекулятивные атаки на валюту Гонконга — главного финансового центра всего восточно-азиатского региона. В конце октября 1997 г. гонконгский фондовый индекс Хан Сен снизился в общей сложности на 25%. Вслед за этим резкие колебания произошли на фондовых рынках Всего мира: Индекс Доу-Джонса снизился на 7,2% , на бирже Токио падение составило 4,3%, во Франкфурте-на-Майне — 4,2%, в России — 20-30%. С января по октябрь 1998 г. курсы акций на биржах в странах Латинской Америки упали: в Чили — на 33%, Бразилии — 39%, Мексике — 41%, Аргентине — 47%, Колумбии — 48%, Венесуэле — Hil 69%. Стоимость мексиканского песо по отношению к доллару, который имеет плавающий курс, упала с начала года на 20%. В Колумбии и Эквадоре были проведены девальвации. Таким образом, кризис вышел за пределы Восточной Азии и стал глобальным. Уже в ноябре эпицентр кризиса перемещается в Южную Корею, страну, гораздо более развитую экономически, чем государства восточно-азиатского региона. С начала 1997 г. здесь обострились проблемы корпоративного сектора, свидетельством чего явились банкротства таких крупных компаний, как «Киа», «Джинро», «Ханбо стил». На конец 1997 г. внешняя задолженность страны составила 153 млрд долларов. Финансовый кризис охватил также европейские страны, в частности Чехию. После длительного сопротивления национальный банк этой страны уступил давлению спекулянтов, игравших на понижение, и в апреле крона покинула рамки валютного коридора. К августу чешская валюта потеряла 26% своей декабрьской цены.

Важно отметить, что азиатский вирус не охватил Китай, что в принципе было закономерным. Несмотря на то что внешняя задолженность КНР довольно большая (на начало 1997 г. 116,3 млрд дол.), структура займов благоприятная: 88% из них среднесрочные и долгосрочные. Стабильность юаня объясняется также ограниченным доступом зарубежных финансовых структур на китайский фондовый рынок. Практически полностью контролируемая государством банковская система Китая оказалась также маловосприимчивой к спекулятивным колебаниям на финансовых рынках азиатских стран. Кроме Китая, не подверженными азиатскому вирусу оказались такие страны с закрытой экономикой, как Тайвань, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Монголия, Мьянма.

В феврале — апреле 1998 г. фондовые индексы в регионе были по-прежнему подвержены резким колебаниям, но постепенно наметилась, по мнению экспертов Мирового банка, тенденция к стабилизации и росту. К концу марта 1998 г. фондовый индекс в Таиланде повысился на 53%, а в Южной Корее — на 52% по сравнению с началом года.

Естественно, что программы выхода из кризиса отражали национальную специфику. Так, в Южной Корее оздоровление экономики включало приватизацию части государственной собственности. В Индонезии и Таиланде для преодоления кризиса правительства этих стран приняли ряд мер по либерализации условий импорта иностранных капиталов. В Индонезии было решено открыть 26 промышленных отраслей для иностранных инвесторов и отменить ограничения на инвестиции в банковский сектор. Таиланд, следуя рекомендациям МВФ, также стал осуществлять программу реорганизации кредитно-банковской системы и уже к 1998 г. закрыл 56 неплатежеспособных финансовых институтов. Были также отменены прежние запреты на инвестиции в отрасли, резервировавшиеся для мелкого производства.

Важную роль в процессе преодоления кризиса сыграли международные наднациональные институты, выделявшие финансовую помощь пострадавшим странам. Программы, предложенные МВФ, в Азии приняли Таиланд и Республика Корея. Эти программы предполагали урегулирование текущих внешних расчетов за счет сокращения импорта и пополнения резервов за счет предоставления помощи. Они предусматривали также ограничительную денежную и финансовую политику на национальном уровне. Большое значение придавалось реформе банковской и финансовой системы с тем, чтобы ее деятельность стала более «прозрачной». Ценой возврата к макроэкономическому равновесию было замедление экономического роста и даже экономический спад.

В отличие от других стран, получающих помощь МВФ, позиция Малайзии была связана с особенностями ситуации в этой стране: ее внешний долг был относительно невелик, финансовое положение более или менее стабильно, и потому Малайзия отказалась от помощи МВФ, рассчитывая на преодоление кризиса за счет национальных ресурсов при условии государственного регулирования экономики. Была принята реформа валютной системы. Центральный банк Малайзии ввел фиксированный курс ринггита к доллару США — 3,8:1. После 1 октября 1998 г. малайзийский ринггит перестал служить платежным средством во внешних расчетах, и вся национальная валюта подлежала репатриации в Малайзию. По оценке, это должно составить 20 млрд ринггит, или 4,73 млрд долларов.

Таким образом, азиатский кризис имеет преимущественно финансовый характер. В первую очередь это банковский и кредитный кризис. Банковская система была выведена из равновесия сомнительными и безнадежными ссудами, которые предоставлялись с нарушением жестких общепринятых критериев. Крупные корпорации имели высокую внешнюю задолженность. Эти страны, особенно Индонезия и Таиланд, отличались крупными масштабами коррупции, кумовства, укрытия прибыли и активов, что и погубило данный регион.

Япония, 1997

Характерной особенностью экономического развития Японии в 90-х гг. стала ситуация, получившая название лопнувшего «мыльного пузыря», который «надувался» на протяжении предшествующих сорока лет. Кризис японской экономики начался именно с того, что индекс Никкей, достигший в последний день торговли в 1989 г. уровня 38 915 пунктов, в первый же день 1990 г. пошел вниз, дойдя в августе 2001 г. до рекордно низкого показателя с 11 декабря 1984 г., когда к закрытию торгов индекс составил 11 250 пунктов (табл. 2,9). Существует мнение, что события в Юго-Восточной Азии в 1997 г. не столько усилили, сколько стали причиной финансового кризиса в Японии. В частности, в октябре 1997 г. наблюдался весьма драматический обвал на фондовой бирже: индекс Никкей понизился на 725,07 пункта (4,3%). 25 ноября произошло падение индекса более чем на 5%, а 22 декабря он упал до самого низкого уровня за предшествующие два года.

Таблица 2.9

Динамика среднего курса акций, входящих в индекс Никкей

«Потерянное» десятилетие для японской экономики знаменовалось замедлением темпов экономическою развития страны — с 4,1% в среднем за год в 1980-1990 гг. до 1,4% в 1990-1999 гг. Уровень безработицы достиг 4,7% — самый высокий показатель после 1953 г. — и превзошел США, где он составлял 4,2%. Индекс потребительских цен в период 1980-1999 гг. увеличился на 34%, т.е. в среднем на 1,6% в год. Мгновенно снизились финансовые результаты деятельности национальных промышленных компаний, которые из-за подорожания иены на основных мировых валютных рынках в значительной степени утратили ценовую конкурентоспособность. Момент начала избавления западных инвесторов от «переоцененных» акций японских компаний стал точкой отсчета возникновенйя банковского кризиса в Японии, который впоследствии принял форму классического и стал прототипом для сравнения кредитно-фй- нансовых потрясений в других странах.

Так, в 1996-1997 гг. впервые за весь послевоенный период начались банкротства банков. Данный факт сыграл особую дестабилизирующую роль, т.к. продемонстрировал потерю способности Минфина контролировать ситуацию в финансовом секторе экономики и выступать гарантом ее стабильности. Первыми закрылись небольшой местный банк «Ханва гинко», работавший в префектуре Вакаяма, и крупный банк «Хоккайдо такусеку гинко». В ноябре 1997 г. закрылись четыре брокерские компании, в том числе одна из старейших — «Ямаити секэн». Впервые имел место дефолт на рынке онкольных ссуд (межбанковский кредитный рынок в Японии). Банковский кризис в Японии по времени совпал с распространяющимся по Юго-Восточной Азии «азиатским вирусом». Однако по сути это были абсолютно различные финансовые потрясения. Среди причин нестабильности функционирования японских кредитно-финансовых учреждений выделяют следующие две.

Во-первых, падение цен на недвижимость в*первой половине 1990-х гг. привело к снижению реальной стоимости залогового обеспечения, которое в большинстве своем состояло из объектов недвижимости. Кроме того, значительная часть активов японских банков была вложена в акции японских же компаний. Продолжительное снижение их курсов, ускоренное кризисом в других азиатских странах, обесценило эти активы и подорвало кредитную базу банков, которые в прошлом были главным источником капиталовложений в промышленность.

Во-вторых, глубокая интернационализация банковской деятельности привела к проявлению существенных недостатков. Низкий профессионализм менеджеров японских банков, отсутствие долголетнего опыта проведения сделок на западных валютно-фондовых рынках, и как следствие, кредитование сомнительных инвестиционных проектов, рост рискованных операций с ценными бумагами и деривативами — все это повлекло убытки большинства японских банков и снижение доверия к ним со стороны финансовых кругов США и стран Западной Европы.

Выход из сложившейся ситуации японское правительство увидело в том наборе рычагов и инструментов, который, по нашему мнению, и сопутствовал зарождению дестабилизации экономической системы страны. Вместо того чтобы провести реформу банковского менеджмента, власти вновь усилили протекторат Минфина и других органов государственного управления. В частности, вливание бюджетных средств в форме покупки государством обыкновенных, привилегированных акций, а также облигаций коммерческих банков не принесло ожидаемых результатов и на текущий момент времени.

Чехия, 1997-1998

После кризиса в Юго-Восточной Азии в Чехии начался двухлетний Экономический спад, а рост реального ВВП замедлился до 2%. Считается, что основной причиной валютного кризиса в Чехии в 1997 г. был не столько кризис в азиатском регионе, сколько плохое состояние банковской системы. Банковский сектор Чехии долгое время был крупнейшим в Восточной Европе. В основном это следствие исторически высокой степени участия банков в финансировании производственного сектора в бывшей Чехословакии и относительно невысокой инфляции последних десяти лет, которая не так сильно обесценила активы банков, как в других странах региона. Однако на качественном уровне не все обстояло так благополучно. Несмотря на высокую оценку чешских реформ в целом западными экономистами, политика государства в банковском секторе вплоть до 1998 г. была в значительной мере социалистической. На протяжении почти десяти лет правительство принудительно использовало государственные банки для покрытия бюджетных расходов, что привело к образованию непогащенных долгов. Это не только помешало реструктуризации банков и предприятий, но и негативно отразилось на экономике страны в конце 90-х гг. В результате просроченная задолженность по банковским ссудам была и остается самой высокой в регионе. Отчасти причиной увеличения безнадежных кредитов стали трудности в оценке платежеспособности вновь образованных предприятий в начале переходного периода. К тому же была еще одна специфическая причина — государственная собственность на ведущие банки. До весны 1998 г. в Чехии в собственности государства находились четыре крупнейших банка, контролировавшие около 2/з банковских кредитов. Более того, через различные государственные предприятия и институты государство владело акциями многих менее крупных банков, что давало ему возможность контролировать большую часть банковской деятельности в стране, С помощью этих банков государство субсидировало деятельность неэффективных субъектов предпринимательской деятельности. Прямые финансовые издержки на реструктуризацию банков (рекапитализация и ссудный процент по безнадежным кредитам) с 1998 г. в Чехии составили 4% ВВП страны в 2001 г. Только специальная правительственная программа консолидации, напоминающая чрезвычайный план спасения, и стремление самих банков позволили избавиться от задолженностей по ссудам и способствовали укреплению финансового сектора Чехии в 1999—2001 гг. В июне 2001 г. 44% компаний Чехии имели просроченные платежи по сравнению с 50% в 2000 г. и 55% в 1998 г. '

Программа реструктуризации банковского сектора включала следующие меры. Во-первых, государство взяло на себя реструктуризацию

большинства безнадежных кредитов банков, что предполагает увеличение фискального бремени в будущем. Перевод безнадежных кредитов со счетов банков на счета государства явно улучшил ситуацию. Однако проблемы, с которыми столкнулись компании-дебиторы, и их негативное влияние на экономику остались. Более того, существует риск, что принятые на себя государством обязательства станут для него еще более обременительными, чем для банковского сектора, что может затормозить решение проблемы безнадежных кредитов. Так, сумма безнадежных кредитов, принятая на себя чешским правительством, может составить 15% ВВП страны и охватывает 12 тыс. заемщиков:

Во-вторых, приоритетом правительства стала реструктуризация банков и продажа пакетов акций иностранным стратегическим инвесторам. Чтобы обеспечить успешную приватизацию, правительство было вынуждено предварительно:

принять на себя большую часть безнадежных кредитов и предпринять меры по укреплению собственных средств банков перед их продажей;

усилить контроль над банковской деятельностью: в середине 1998 г. центральный банк установил строгие правила определения кредита как «безнадежного» и разработал схему обеспечения самых крупных из них к концу 2000 г. и на более поздний срок;

принять меры по улучшению корпоративного управления: новые правила разорвали связь между банками и предприятиями, тем самым сократив конфликты интересов до минимума. Более жесткое регулирование рынков капитала и усовершенствование законодательства об акционерных компаниях увеличили права небольших владельцев акций, снизив возможность злоупотребления властью со стороны владельцев крупных пакетов;

внести изменения в законодательства о банкротстве с целью укрепления прав кредиторов.

В настоящее время в результате продажи второго крупнейшего банка Чехии — Komercni banka — контроль над банковским сектором оказался в частных и, в основном, в иностранных руках. Изменение формы собственности не означало быстрого решения банковских проблем. К тому же реструктуризация банковского сектора еще не закончена и общая экономическая среда нуждается в дальнейшем улучшении. Наглядным в этом отношении является банкротство первого приватизированного чешского банка Investicni a Pastovni banka (IPB). Во время приватизации (в начале 1998 г.) ІРВ был третьим крупнейшим банком Чехии. К продаже было предложено 46% акций банка. К моменту продажи баланс банка не был приведен в порядок. Для иностранного инвестора, купившего акции банка, новое приобретение было больше портфельной инвестицией, чем стратегической. Был сохранен управленческий состав, положение банка продолжало ухудшаться, клиенты начали изымать свои вклады, и в июне 2000 г, банк был продан конкуренту CSOB/KBC.

В-третьих, была повышена роль банков в приватизации предприятий. В Чехии во время приватизации посредством ваучеров большинство акций населения были размещены в инвестиционных фондах банков, чем они и воспользовались для получения контрольных пакетов акций приватизируемых компаний, что усилило конфликт интересов, ослабило корпоративное управление и привело к снижению уровня кредитования. Существовавшая законодательная система Чехии наделяла дебиторов преимуществами перед кредиторами.

В-четвертых, в Чехии был принят новый закон о проведении публичных аукционов, что способствовало повышению эффективности системы принудительных мер по погашению задолженности банку в случае банкротства предприятия. Правительственные меры по «очистке» банков вместе с более жесткими регуляторами банковской деятельности привели к значительному увеличению финансовых издержек и ужесточили условия предоставления кредитов предприятиям. В то же время снижение уровня кредитования повлекла за собой болезненную структурную адаптацию предприятий — в результате этих процессов многие компании-должники обанкротились, что еще больше усугубило проблему задолженности по банковским ссудам с негативными последствиями для государственных финансов и экономического роста.

В результате приведенных выше мер ситуация в банковском секторе Чехии существенно улучшилась. Уровень безнадежных кредитов коммерческих банков снизился до приемлемого, соотношение финансовых активов и обязательств стабилизировалось и улучшились показатели прибыльности. Финансовая система Чехии стала менее уязвимой по сравнению с докризисным периодом. Реформа банковского сектора и ограничения на капиталовложения благоприятно отразились на производственном секторе. Значительных результатов добились предприятия, контролируемые иностранцами, с ориентированным на экспорт производством. Однако уровень недействующих активов банков по-прежнему остается высоким даже по меркам региона, указывая на необходимость дальнейших изменений. Компании промышленного сектора со значительной долей государства,, обремененные большими долгами, по-прежнему борются с финансовыми проблемами и собственной неплатежеспособностью. Несмотря на некоторое улучшение ситуации, задолженность по банковским ссудам в Чехии остается на высоком уровне — около 25% ВВП. Кроме просроченных платежей по банковским займам, предприятия задолжали еще 4,5% ВВП соответственно в налоговых платежах, расчетах между собой н с персоналом. Такое долговое бремя ограничивает масштаб и глубину экономической экспансии страны Кроме того, долги могут негативно отразиться на денежно-кредитной политике страны.

Опыт реструктуризации задолженности по безнадежным кредитам противоречив. Реструктуризация крупных промышленных предприятий посредством активного кредитования рискует навсегда оставить их неэффективными. Альтернативным вариантом является объединение небольших займов в одно целое и их продажа частным инвесторам, что приносит небольшие доходы при относительно больших финансовых издержках таких операций. Резкое ужесточение условий кредитования оказало негативное влияние в краткосрочном периоде, вызвав снижение деловой активности и замедление темпов экономического роста. Ограничение банковского сектора привело к радикальным структурным переменам на предприятиях, что стало основой повышения их прибыльности й оживления сектора в долгосрочном периоде. Судя по всему, в 2001 г. экономика стала приходить в норму. Продолжающийся процесс приватизации призван закрепить и улучшить достигнутые результаты.

Несмотря на все достижения, Чехии предстоит и далее решать некоторые проблемы банковского сектора:

проблему просроченной задолженности по банковским ссудам, принятой на себя государством. Несмотря на внесенные в последние годы поправки в законодательство о банкротстве, кредиторы столкнулись с проблемой возвращения своих активов. Неэффективность судебной системы повышает кредитный риск и усложняет предоставление банками новых займов. Идет подготовка проектов совершенно нового законодательства о банкротстве, целью которого является ускорение судебных процедур и восстановление финансовой дисциплины на предприятиях;

вопрос повышения эффективности институциональной структуры банковского сектора. Планируется введение системы правовых

санкций по погашению просроченных долгов банкам, Закон о публичных аукционах ускорил процесс перехода заложенного имущества предприятий в руки кредиторов;

реформирование правовых основ предоставления банковских займов, системы корпоративного управления. Управленческая практика в Чехии, которая в большей степени и вызвала проблему непогашенных долгов, уже изменилась, ограничив потенциал для конфликтов интересов и снижения стоимости активов. В то же время основы применения регулирующих мер корпоративного управления оставляют желать лучшего. Для нормализации дебиторско-кредиторских отношений необходимо провести фундаментальные реформы и В других отраслях права, таких как гражданский, коммерческий налоговый кодекс. В Чехии большинство основных правовых норм сейчас модернизированы или модернизируются и приводятся в соответствие с законодательством EG;

реструктуризация самих государственных институтов. Государственная банковская группа по отработке долгов Konsolidacni banka Praha в сентябре 2001 г. лишена лицензии на осуществление банковской деятельности, а большая часть ее кредитного портфеля передана небанковскому агентству Ceska konsolidacna agentura. Изъятие лицензий на банковскую деятельность поможет агентствам сфокусироваться на отработке просроченных банковских кредитов, что должно ускорить решение проблемы с задолженностью при более низких финансовых издержках.

Россия, 1998

Многие российские ученые и экономисты сходятся во мнении, что события 17 августа 1998 г. могли быть присущи исключительно Российской Федерации. G начала 1992 г. до лета 1995 г. монетарные власти страны проводили политику свободно плавающего валютного курса. Падение курса сопровождалось ростом цен. К лету 1995 г. падение рубля остановилось, что было обусловлено двумя факторами. Во-первых, накопление долларов в стране вызвало их обесценение относительно товаров. В результате рост рублевых цен обогнал рост курса доллара, покупательная способность доллара на российском рынке снизилась, что уменьшило спрос на доллары со стороны населения. Во-вторых, развертывание рынка ГКО отвлекло часть спекулятивных капиталов с валютного рынка. Все это дало возможность Банку России ввести валютный коридор, что способствовало ослаблению инфляции. В течение трех лет, пока сохранялся валютный коридор (до августа 1998 г.), снижение курса рубля протекало плавно* Но,эта относительная стабильность рубля (точнее— плавное понижение его курса) достигалась благодаря массированному притоку долларов в страну в результате чистого экспорта ресурсов (и соответствующего сокращению ВВП), наращиванию внешнего долга и инвестициям инвесторов.

Относительная стабилизация в российской экономической сфере после развала Советского Союза была прервана ошибочным решением органов государственного управления. Эго решение включало в себя три элемента: расширение границ валютного коридора с центрального уровня 6,2 руб. за 1 дол. при 15%-ном отклонении в обе стороны (от 5,25 до 7,15 руб./дол.) до уровня 6,0—9,5 руб. за 1 Дол.; односторонний отказ от обслуживания государственных краткосрочных облигаций с прекращением торговли ими и их последующей реструктуризацией (объем ГКО в обращении в момент дефолта составлял 216,7 млрд руб., или 34,4 млрд дол.); объявление 90-дневного моратория на обслуживание внешних долгов частными российскими компаниями.

Все эти меры государственной политики в какой-то степени могут быть объяснены следующими предпосылками.

Создание рынка ГКО позволило финансировать дефицит через займы у банков, т.е. без увеличения денежной эмиссии. В итоге инфляция снизилась на 6% в месяц в середине 1995 г. (накануне введения «валютного коридора») до 6% в год в середине 1998 г. (непосредственно перед кризисом). Вместе с тем страна все же погрузилась в глубокий долговой кризис: к середине года около половины доходов федерального бюджета стало направляться на обслуживание государственного долга, и удержать выстроенную пирамиду без значительной дополнительной эмиссии становилось невозможно. Попытки еще более ужесточить денежно-кредитную политику привели к усилению спада производства.

После повышения реального курса рубля, поднявшего соотношение российских и американских цен до уровня более 70% (против менее 40% в 1994 г.), завышенный курс рубля начал подрывать экспорт: темпы его роста снизились с 20% в 1995 г. до 8% в 1996 г., а в 1997 г. он сократился впервые с 1992 г. Таким образом, в 1996—1998 гг. российский экспорт даже самых конкурентоспособных товаров (нефти и металлов) стал малоприбыльным, не говоря уже об экспорте готовых изделий, так что прибыльным оставался только экспорт газа: налицо была «голландская болезнь».

Падение мировых цен на нефть в 1997-1998 гг. Обнажило хрупкие основания, на которых зиждилась стабилизационная программа: снижение экспорта в первой половине 1998 г. ускорилось, что в сочетании с продолжавшимся ростом импорта практически ликвидировало актив в торговле, достигавший в 1996 г. более 20 млрд долларов. В первые семь месяцев 1998 г. экспортная цена российской нефти упала на 31%, а совокупные поступления от российского нефтяного экспорта снизились почти на 26% — с 8,6 млрд долларов в январе-июле 1997 г. до 6,4 млрд долларов в январе—июле 1998 г. Принимая во внимание необходимость выплаты долга и «утечку» капитала, нетрудно было предсказать, что дефицит по балансу текущих операций — прямая дорога к истощению резервов и валютному кризису. Таким образом, даже без оттока капитала рубль рано или поздно был бы девальвирован перед надвигающимся кризисом платежного баланса.

Недостаточная финансовая помощь из-за рубежа. Согласно данным платежного баланса, чистый приток иностранных финансовых ресурсов в российский государственный сектор составил 14,8 млрд дол. в 1996 г., 20,7 млрд дол. — в 1997 г., 15,6 млрд дол. — в 1998 г. В соответствии с июльской программой 1998 г., согласованной российскими властями и МВФ, Россия должна была получить от международных организаций и японского правительства 22,6 млрд дол. Хотя из этого пакета международной помощи Россией был получен только первый транш в размере 4,8 млрд дол., тем не менее совокупная внешняя задолженность российского правительства за 1998 г. возросла на 31 млрд дол.

Кроме того, существует версия, что российский кризис явдяет- ся откликом азиатского вируса. Начиная с конца октября 1997 г. нерезиденты, под влиянием азиатского кризиса, начали выводить свои средства с российского рынка государственных и корпоративных ценных бумаг. В январе 1998 г. котировка российских ценных бумаг упала на 30%, а общее падение индекса Российской торговой системы (РТС-1) с начала рктября до конца января 1998 г. составило свыше 50%. В ноябре 1997 г. Центробанк России продал более 6 млрд дол. (примерно одну треть своих резервов), чтобы компенсировать отток краткосрочного капитала и защитить рубль. В январе-марте 1998 г. 2 млрд дол., инвестированных бизнесменами из Юго-Восточной Азии, покинули российский рынок. А в общей сумме с октября 1997 г. по март 1998 г. иностранные инвесторы вывезли из России почти 12 млрд дол.

В дополнение к этому политический фактор (отставка правительства Черномырдина) и психологический (постоянные слухи о девальвации) также оказали влияние на надвигавшуюся финансовую нестабильность.

Процесс прохождения кризиса. В течение нескольких дней рубль, остававшийся стабильным предшествующие три год а, потерял более 60% своей стоимости; цены, повышавшиеся менее чем на 1% в месяц накануне кризиса, за два месяца после кризиса подскочили почти на 50%; ВВП после скромного роста на 0,6% в 1997 г. (впервые с 1989 г.) резко упал на 5% в 1998 г.

Инвестиции нерезидентов в ГКО достигли. по имеющимся оценкам, почти I/З всего 60-миллиардного рынка государственных облигаций и в начале 1998 г. превысили величину валютных резервов. Иностранные инвесторы начали выводить свои инвестиции с российского рынка. С октября 1997 г. и до кризиса в августе 1998 г. акции российских предприятий упали в 10 раз.

Реакцией Центрального банка РФ на складывающуюся ситуацию стало поддержание курса рубля; через повышение процентных ставок и иностранные займы. Ставка рефинансирования была поднята до 150% в мае 1998 г. (при инфляции менее 10% в год), чтобы предотвратить отток капитала, происходящий со скоростью 0,5 млрд дол. в неделю, притом что золотовалютные резервы едва достигали 15 млрд дол. Политика высоких процентных ставок и расширения займов за рубежом для поддержания искусственно завышенного курса рубля не только вела в «пропасть» валютного кризиса, но и создавала преграды экономическому восстановлению, поскольку была направлена на поддержание потребления и неподъемных для страны размеров импорта за счет подавления производства и экспорта. В этих условиях 17 августа правительство и Центральный банк России объявили об изменении границ валютного коридора (от 6 до 9,5 руб. за один доллар), введении временного ограничения для нерезидентов на осуществление операций капитального характера и моратории сроком на 90 дней в связи с выплатами страховых платежей по кредитам, обеспеченным залогом ценных бумаг, а также по срочным валютным контрактам.

Со всех точек зрения предвидеть девальвацию было несложно, и многие эксперты предсказывали ее за несколько месяцев до 17 августа 1998 г. Даже Дж. Сакс — директор Гарвардского института международного развития, ранее твердый приверженец идеи стабилизации, основанной на фиксации валютного курса, в июле 1998 г. выступил в поддержку девальвации. Чего практически никто не мог предсказать, так это дефолта и моратория на обслуживание внешней задолженности банками и фирмами. Кризис в России был в первую очередь валютным, а не долговым. Принятые меры привели и к банковской нестабильности. К концу октября российские банки потеряли около 21% рублевых частных депозитов и около 42% средств физических лиц в иностранной валюте. Отток вкладов был бы еще больше, если бы банки не ввели некоторые ограничении на их выдачу. Реакция крупнейших российских банков на решения, принятые 17 августа, была однотипной, причем она существенно отличалась от политики, проводимой тогда средними И мелкими банками. Системообразующие банки немедленно начали дробить свою собственность, выводить эффективную часть активов. В течение первой недели после введения моратория на выплату банковских долгов Экспорт капитала составлял от 6 до 7 млрд. долларов, почти ко всей этой сумме имели отношение крупнейшие банки. На рынке межбанковских кредитов произошел скачок ставок по однодневным кредитам. На рынке МБК процентные ставки по однодневным кредитам b середине сентября достигали 450% годовых, по кредитам на три дня — 130% годовых.

Объявив дефолт (отказ по своим обязательствам), правительство оказалось в ситуации, Выходом из которой могла стать лишь антикризисная программа стабилизации денежной системы и экономики в целом Российской Федерации. Среди основных направлений антикризисной программы необходимо выделить:

погашение долгов по заработной плате, пенсиям, стипендиям, денежному довольствию военнослужащим;

реформирование платежной системы: реструктуризация банковской системы, гарантия государства по вкладам граждан и платежам через банки, проведение масштабных взаимозачетов через казначейство;

реформирование денежной системы: 16 сентября 1998 г. введено требование обязательной продажи 50%-ной экспортной выручки только на межбанковских валютных биржах. Стала проводиться политика «регулируемой» денежной эмиссии;

изменение налоговой системы: снижение ставок по НДС и налогу на прибыль, пересмотр состава льгот и налогооблагаемой базы по всему перечню действующих налогов, сокращение накопленных пени по платежам в бюджет и федеральные внебюджетные фонды;

изменение управления госсобственностью и порядка проведения механизма банкротства.

Таблица 2.10

Основные макроэкономические показатели России в 1998—1999 гг.

Последствия августовского кризиса позволяют назвать данный кризис наиболее острым финансовым катаклизмом в России по крайней мере с осени 1991 г. Его непосредственными следствиями стали понесенные многими экономическими субъектами значительные финансовые потери, временный паралич платежно-расчетной системы, прекращение внешнего кредитования российских компаний и государства, резкое ускорение спада реального производства, увеличение безработицы, снижение реальной заработной платы, выраженной в долларах (табл. 2.10).

Августовский кризис распространился и на другие страны, преимущественно торговые партнеры России. Во второй половине 1998 г. прирост ВВП приостановился в Казахстане, замедлился в Беларуси, снизился в Украине и Молдове. Однако наибольшее влияние российский дефолт Оказал на Бразилию, в которой развернулся самый настоящий валютный кризис.

(Бразилия, 1999

Валютные потрясения в Бразилии необходимо рассматривать непосредственно следом за августовским кризисом в России. Это объясняется тем, что именно дефолт в России спровоцировал удар по финансовым рынкам Бразилии. Индекс акций на бирже за один август снизился на 40,8%. Из страны за август—сентябрь 1998 г. «ушли» капиталы в размере 29 млрд дол. Золотовалютные резервы к началу октября сократились до 45 млрд дол. Все данные явления происходили в условиях относительной макроэкономической стабильности государства.

В начале 1970-х гг. многие рассматривали Бразилию в качестве мирового «экономического чуда». Ежегодно темпы роста, составлявшие в то время более 10%, и оптимистические надежды населения на дальнейший рост страны превратили Бразилию в некую модель для развивающегося мира, даже при сохранении большого социального неравенства в стране. Но последующее экономическое вмешательство не благоприятствовало этому: оно породило высокую инфляцию и дефолты, неудачи с выполнением экономических планов и вынужденные девальвации. В Течение 1980-х гг. и начал? 1990-х гг. в Бразилии предпринимались неоднократные попытки использовать различные программы финансовой стабилизации. Так, в 1983—1984 гг. была использована типичная монетаристская программа, связанная с сокращением бюджетного дефицита и жесткой кредитной политикой. В результате бюджетный дефицит был сокращен с 7,3% до 2,7% ВВП страны. Однако программа не принесла каких-либо успехов в борьбе с инфляцией, а скорее наоборот. Поэтому в начале 1986 г. были применены уже гетеродоксные меры. В рамках так называемого «плана крузадо» в Бразилии были заморожены цены, зарплата и валютный курс: кредитная политика стала активно использоваться для расширения производства. Однако этот план успеха не имел, вызвав товарный дефицйт и нестабильность платежного баланса. Попытки исправить положение с помощью корректировки цен и валютного курса быстро подорвали всю систему контроля, с 1988 г. инфляция начала набирать обороты. В 1990 г. в стране вновь была предпринята попытка использовать смешанную программу борьбы с гиперинфляцией. Решающими мерами программы стали блокирование на 18 месяцев частных депозитов в банках и введение особого налога на держателей государственных ценных бумаг, который наполовину ликвидировал внутренний государственный долг. Наступившая временная стабилизация была прервана гиперинфляцией в 1992 г., и с 1994 г. в Бразилии начал проводиться «план реала». Его основой стало двойное изменение национальной валюты. С февраля 1994 г. по 1 июля в стране вместо старой денежной единицы была введена новая — УРВ (Унидида

Реал ди Валор), которая первоначально равнялась 2750 старым денежным единицам и стоимость которой в последующем устанавливалась и пересматривалась на основе трех показателей цен. С 1 июля 1994 г. поступила в обращение новая денежная единица — реал, равная и одному доллару США, и одному УРВ; эмиссия этой единицы в отличие от УРВ могла проводиться только под имеющиеся у центрального банка золотовалютные резервы. С октября 1995 г. реал девальвировался на 0,5-0,6% в месяц в номинальном выражении в рамках периодически декретируемых валютных коридоров. За три года (с июля 1994 г. по июль 1997 г.) реал обесценился nq отношению к доллару лишь на 56%; в конце 1997 г. 1 доллар равнялся 1,12 реала. Вызванная указанными мерами макроэкономическая стабилизация в Бразилии создала климат доверия для внутренних и внешних инвесторов. В стране после стагнации и даже спада производства в 1990-х гг., с 1994 г. начался относительно быстрый экономический рост. За 1994-1997 гг. ВВП увеличивался в среднем на 4% в год; промышленное производство за этот же период возросло на 21%; норма безработицы держалась на уровне 5—6%.

Экономическое развитие Бразилии в 1998 г. и в первом квартале 1999 г. определялось воздействием двух воли мирового финансового кризиса. К началу 1998 г. дефицит госбюджета и отрицательное сальдо по текущим операциям составили соответственно 5,9 и 4,3% ВВП. Важным позитивным результатом во внешней торговле стало уменьшение примерно на 25% дефицита торгового баланса — с 8,5 млрд в 1997 г. до 6,4 млрд дол. в 1998 г. К тому же Бразилия продолжала оставаться одной из наиболее привлекательных развивающихся стран для иностранных инвесторов, осуществляющих долгосрочные капиталовложения. Чистый приток зарубежного предпринимательского капитала составил за год 24,3 млрд дол. (22,4 млрд дол. в 1997 г.). Объем прямых инвестиций увеличился до 26,1 млрд дол. (17,1 млрд дол.). Годовой приток иностранных инвестиций возрос с 6 млрд долларов в 1995 г. до более чем 30 млрд долларов в 1999 г. В качестве причин усиления притока иностранных инвестиций можно назвать: стабилизацию экономики; широко развернувшийся процесс приватизации (было приватизировано 91% предприятий); проведение политики, стимулирования инвестиций, например в форме введения налоговых освобождений для инвестиционных товаров и создания благоприятных зон для инвестиций в слаборазвитые регионы и экспорто-ориен- тированные производства.

Предпосылками кризиса в Бразилии в начале 1999 г. были как бюджетные проблемы, так и проблемы платежного баланса: к середа- не 1998 г. образовался первичный дефицит консолидированного государственного бюджета, когда государственные расходы без учета выплата процентов превысили государственные доходы. Основную часть государственной внутренней задолженности, достигавшей 40% ВВП, составляло краткосрочное финансирование. Дефицит государственного бюджета составил почти 8%. Постоянная необходимость финансирования все возрастающего дефицита бюджета неизбежно привела к наращиванию государственного долга, расходы на обслуживание которого составляли большую долю расходной части бюджета. Уже с начала 1980-х гг. значительные размеры внешнего долга оказывали негативное влияние на состояние государственных финансов страны. В ходе реализации «плана реал» ситуация продолжала ухудшаться. За четыре года реформ (1995-1998) внешний долг увеличился на 60%, а внутренний долг, выраженный в долларах США, — почти в 3 раза.

В декабре 1998 г. федеральный внутренний1 долг превысил 378 млрд реалов, причем только на его обслуживание в 1999 г. требовалось 72 млрд реалов (при курсе реала к доллару США 1,18). Еще более 100 млрд реалов составил долг штатов. На этом фоне односторонний 90-дневный мораторий штата Мицас-Жераис на погашение задолженности перед федеральным правительством перевел бразильский кризис в новую стадию. Мораторий вызвал панику на бирже и новую волну бегства капитала.

Положительное сальдо по капитальному счету платежного баланса с учетом других статей составило 27,2 млрд долларов, что примерно на 8 млрд меньше отрицательного сальдо по текущему счету. Это вызвало снижение золотовалютных резервов страны за год с 52,2 млрд долларов до 44,6 млрд. Дефицит счета текущих операций приближался к 5% ВВП, даже несмотря на начинающийся экономический спад. В Бразилии в последние годы были более низкие, чем в других странах континента, темпы экономического роста: в 1996-1997 гг. в Мексике, Аргентине и Чили они составили 6-7%, а в Бразилии едва превышали 3%, сократившись в первой половине 1998 г. до 1,5%.

Под влиянием российского кризиса в течение августа 1998 г. индекс курсов акций на главной фондовой бирже страны упал на 40%. Произошел отток капитала. С 17 августа до конца октября из Бразилии ушло примерно 30 млрд долларов краткосрочных вложений, причем в сентябре этот показатель достигал 6-8 млрд в неделю. Центральный банк Бразилии потратил более 25 млрд дол. валютных резервов, которые с начала августа понизились с 74 млрд до менее чем 50 млрд дол., и повысил ставку по банковским кредитам до 40% с тем, Чтобы не допустить девальвации национальной валюты и дефолта по внутреннему и внешнему долгу

Кроме того, прекращение притока капитала и возникший отток, спекулятивная атака на реал заставили Бразилию изменить монетарную политику. В сентябре 1998 г. в целях сдерживания оттока средств из страны центральный банк был вынужден установить учетную ставку более 40%. Однако бегство капиталов полностью остановить не удалось. К началу ноября золотовалютные резервы Бразилии снизились до 43 млрд долларов. С нового года власти решили реформировать политику обменного курса. 13 января 1999 г. границы коридора были сдвинуты, составив 1,21—1,32 реала за 1 доллар, а через два дня под давлением рынка власти ввели плавающий обменный курс. Это и вызвало панику в январе 1999 года. В феврале курс реала снизился на 30% до 2,15 реала за доллар США, по сравнению с 1,20 реала в начале года. В результате девальвации реала величина внешнего долга (в национальной валюте) возросла, что повысило отношение внешнего долга к ВВП по сравнению с 1998 г. почти на 12% — до 43%. В отсутствие ясной монетарной политики произошел резкий скачок цен: в январе—феврале оптовые цены выросли на 8,7%, а индекс потребительских цен составил 1,8%.

Выходом из кризиса стали следующие действия правительства Бразилии. В марте 1999 г. было объявлено, что: 1) что существует цель снизить годовые темпы инфляции до показателя, выраженного однозначным числом, к последнему кварталу 1999 г., и что 2) к концу июня необходимо ввести полномасштабную систему установления целевых показателей инфляции (таргетирование уровня инфляции). Режим инфляционного таргетирования означает, что монетарные власти заранее устанавливают допустимый уровень инфляции, а затем используют все рычаги монетарной политики для его достижения.

Подготовительный период составил около четырех месяцев и 1 июля 1999 г. в Бразилии было формально объявлено о переходе к таргетированию уровня инфляции, который предполагал следующие элементы:

¦ центральный банк Бразилии получал все полномочия для проведения монетарной политики, обеспечивающей достижение целевых параметров инфляции;

индекс потребительских цен, публикуемый Национальным бюро географии и статистики, был официально выбран в качестве индикатора инфляции. На 1999 г. инфляция была предусмотрена в размере 8%, на 2000 г. — 6% и на 2001 — 4%. Допустимые отклонения значения инфляции ±2%;

в случае невозможности удержать заданный уровень инфляции предполагалось опубликовать открытое письмо от имени центрального банка в адрес Министерства финансов с подробным отчетом о прими- нах отклонения и мерах, предпринимаемых для его устранения.

Целевой показатель на конец года послужил временным якорем, что способствовало усилиям по сдерживанию паники. МВФ разработал стабилизационную программу в сумме 41,5 млрд дол., из которых 18,1 млрд взял на себя.              .

Важно отметить, что валютный кризис в Бразилии распространился и на некоторые другие страны. Так называемый «эффект самбы» только в январе 1999 г. привел к падению биржевых показателей в Аргентине на 10,2%, сокращению экспорта на 23%, а импорта на 25%. После кризиса на 37% снизилась конкурентоспособность уругвайских товаров на бразильском рынке. Уругвай также лишился возможности поставить в Бразилию 90 тыс. т ячменя, используемого для производства пива, поскольку эта страна предпочла импортировать ячмень из стран Евросоюза по более низкой цене. Фактически крупномасштабный торговый кризис возник на территории всего интеграционного сообщества Меркосур.

Турция, 2000-2001

Финансовый кризис в Турции разразился именно тогда, когда мировое сообщество, успокоившись осознанием причин «азиатского вируса» и совершенно четко представляя меры по преодолению нестабильности такого рода, стало относить все предыдущие кризисы к истории, которая, как казалось, уже никогда не повторится. Между тем кризис произошел и развивался по сценарию финансовых шоков последних лет. Причины нестабильности включали в себя все традиционные составляющие финансовых кризисов: политическую, долговую, бюджетную и валютную.

Долговая составляющая финансового кризиса в Турции имеет свою специфику. В роли должников выступали в основном банки и частный сектор. Долги банков нерезидентам оценивались в 20-50 млрд долларов, частного сектора — 50—80 млрд долларов. Между тем для правительства волнение вызывает и внутренний долг, который, как и внешний, возник вследствие определенной валютной политики.

За время существования режима валютного коридора (по совету МВФ лира была привязана к корзине из доллара и евро) торговый дефицит Турции с ЕС вырос вдвое. Из-за тяжести лиры снизилась конкурентоспособность турецких товаров на рынках ЕС. Усиливало этот процесс то, что основные статьи экспорта — текстиль, сталь, потребительская электроника, автомобили — рынки с очень сильной межстрановой конкуренцией. Падение экспорта оказалось тем ощутимее, что Турция экспортирует до 80% промышленной продукции. Между тем вступив в конце 1995 г. в таможенный союз с ЕС, Турция открыла рынки. Утяжеление лиры привело к росту доходов населения, сильно увеличившему спрос на импорт. Усиление лиры трансформировалось в рост импорта и ухудшение торгового баланса. В 1999 г. экспорт составил 29,3 млрд долларов, импорт — 40 млрд. Приток капитала заведомо не покрывал торгового дефицита. Торговый баланс — хроническая проблема Турции. С 1980 г. он ни разу не был положительным. Переоцененность лиры в рамках режима валютного коридора давала экономическим агентам ложные стимулы — население наращивало потребление импорта, а банки и компании увеличивали займы за рубежом. Правительство меж тем сдерживало инфляцию, сокращая бюджетные расходы и повышая налоги, что в сочетании с сильной лирой еще больше сдерживало рост.

В 1999 г. Турция начала реализацию трехлетней программы с МВФ. Она обещала сократить дефицит бюджета, а в 2002 г. снизить хронически высокую инфляцию до 10% и ниже (в середине 1990-х гг. инфляция доходила до 100%, в 1999 — 70%, в 2000 — порядка 30%). Обещала ускорить приватизацию и разобраться с проблемными банками. В ноябре 2000 г., в разгар финансового кризиса, правительство доложило МВФ, что программа успешно выполняется, и обязалось в 2001 г. удержать цены в границах 10—12%. Для этого месячная девальвация лиры не должна была превышать 0,9%. Был принят профицитный бюджет. Впечатленный успехами правительства и трудностями его банков, МВФ подписался на 7,5 млрд долларов. Однако при наступлении кризиса эта сумма приобрела уже иное значение.

Политическим фактором и непосредственным поводом к кризису была резкая публичная ссора между президентом Сезером и премьером Эджевитом. Президент, обеспокоенный нарастающей коррупцией в банковском секторе, обвинил премьера в бездействии И пособничестве, при этом поручив Контрольной палате проверить операции госбанков за 10 лет. В свою очередь Эджевит, поддерживаемый большинством населения Стамбула (63%), публично выразил недовольство манерой ведения с ним разговоров, которая, по его мнению, не соответствовала правилам вежливости и традиций страны.

Восприняв ссору высокопоставленных чинов как сигнал, инвесторы начали выводить средства. 17 ноября в Турции начался финансовый кризис. Фондовый рынок упал на 14,6% (в этот день было выведено 7 млрд дол.), потом еще на 18% (выведено 3 млрд дол.). Это было сильнейшее падение в истории турецкого рынка; к максимальному значению в 2000 г. индекс упал более чем в 2,5 раза. Процентная ставка по однодневному кредиту выросла с 40 до 1000%. Желая остановить сброс лиры инвесторами и пытаясь вынудить банки продавать доллары, Нацбанк поднял ставку до 4000%, однако бесполезно.

За два дня Нацбанк потратил на поддержку лиры 7,5 млрд дол. резервов (почти 31% общей суммы, или сумму, в точнобти равную обещанному в декабре антикризисному кредиту МВФ). Но недостаток ликвидности только усилился — ставка овернайт выросла до 5000% годовых, банки прекратили выплаты. Авиакомпании отказались продавать билеты в лирах. Нацбанк поднял ставку до 6200%, а по некоторым сделкам — до 7500%. Параллельно с действиями властей рейтинговое агентство «Стандарт энд Пурс» понизило суверенный кредитный рейтинг страны с «позитивного» до «стабильного». Несколько месяцев до этого Сamp;П собиралась повышать рейтинг Турции, теперь же агентство аргументирует свой шаг необходимостью страны пройти через реструктуризацию.

Обострению финансового кризиса способствовала проведенная по распоряжению президента проверка крупнейших банков, подозреваемых в отмывании средств криминального происхождения. Финансовые махинации в Турции достигли невероятных размеров, ущерб от которых в 2000 г. составил 37 млрд дол. Турецкий фонд страхования депозитов объявил о своих планах продать восемь из девяти проблемных банков, находящихся под его управлением, расследования в двух банках продолжались. Слабость банковской системы, ее непрозрачность, обнаружившиеся факты правонарушений (арестованы 123 человека, причастных к крупным аферам) постепенно разрушили межбанковский рынок. Стандартной реакцией международных инвесторов на кризисные явления в одной из развивающихся стран является сокращение своего присутствия на рынках всех остальных стран, близких по уровню экономического развития к той стране, где разразился кризис. Поэтому вслед за турецкими акциями и облигациями начали падать бумаги таких стран, как Бразилия. Аргентина, Мексика, а также бумаги стран Восточной Европы и России. ;

Правительство Турции приняло пакет чрезвычайных мер, направленных на стабилизацию сложного экономического положения. Среди них — приватизация государственной компании связи Turk Telekom, продажа 51% акций «Турецких авиалиний», принятие нового налогового кодекса, повышение тарифов за пользование электроэнергией и приватизация госбанков. В декабре 2000 г. один из крупнейших банков Турции «Демирбанк» был передан во владение контролирующему банковскую систему страны органу — Сберегательному фонду страхования депозитов. Этот фонд, проанализировав сложившуюся ситуацию, в феврале 2001 г. принял решение о начале процедуры продажи «Демирбанка», включая все дочерние и аффилированные компании.

Выходом из кризиса стала отмена режима валютного коридора и переход в четверг 22 февраля к плавающему обменному курсу. Лира упала на 28%. Фондовый рынок встретил перемены в валютной политике позитивно и поднялся на 10%, процентные ставки упали более чем на порядок — до 500%. На следующий день лира упала еще на 7,6%. В субботу вышел в отставку глава Нацбанка Эрсель — один из идеологов политики валютного коридора, утверждавший, что альтернативы ей нет. Затем рынок развернулся, и уже 26 февраля лира выросла на 13%, компенсировав четверть своего 36%-ного падения. В целом же величина ВВП Турции в первую половину 2001 г. сократилась на 8,5% по сравнению с предыдущим годом. К середине марта 2001 г. правительство Турции обнародовало антикризисную программу, подготовленную правительством совместно с МВФ и ВБ, по которой предполагается переписать долги банков на государство. Программа направлена на стимулирование экономики Турции, в ее рамках МВФ предоставил стабилизационный кредит на поддержание правительственной программы в 15,7 млрд дол., а ВБ — 1,7 млрд для реструктуризации финансового сектора страны.

США, 11 сентября 2001

Террористический акт 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне не стал источником финансовой нестабильности в США. Он лишь усугубил и обнажил процесс спада американской экономики, который начался еще в марте того года. Сопоставление теории циклов с экономическим развитием Соединенных Штатов свидетельствует о ее значительной цикличности. Так, в период с 1854 по 1991 г. отмечалось прохождение 31 экономического цикла, в том числе 26 в мирное время, т.е. исключая колебания, связанные с Гражданской войной, двумя мировыми войнами, войной в Корее и Вьетнаме. В табл. 2.11 указано количество всех экономических циклов в США в разбивке на 3 периода.

Таблица 2.11

Экономические циклы в США

Более точные даты каждого из циклов представлены в табл. 2.12. Детальное изучение временных промежутков необходимо в целях четкого определения всех характеристик цикла и, как следствие, достоверного прогнозирования нового колебания.

Таблица 2.12

Характеристики каждого из экономических циклов в США

Окончание табл. 2.12

Безусловно, особый интерес вызывает последний цикл, амплитуда которого составила самый большой временной промежуток за всю историю экономических циклов США — ровно 10 лет с марта 1991 г. по март 2001 г. Как видно из таблицы, Соединенные Штаты никогда не испытывали такого длительного экономического подъема. Однако если верить великому теоретику технического анализа Р. Эллиотту, за подъемом всегда следует спад, причем спад быстрее подъема. Вместе с тем, как показывает опыт последних десятилетий, американское оживление экономики всегда дольше, нежели рецессия. Поэтому всякие прогнозы долгосрочной депрессии выглядят нелогичными в сравнении с ретроспективным экономическим ростом в США.

Итак, для определения вершины текущего экономического цикла использовались несколько макроэкономических показателей. Наиболее ярко демонстрируют временную точку гребня волны — индикаторы занятости, промышленного производства, оптовой и розничной торговли.

Основываясь на результатах исследования американских профессоров Р. Холла, М. Фельдштейна, Б. Бернанке, Дж. Франкеля и др., можно сделать следующие выводы. При сравнении текущей ситуации в динамике уровня занятости в США с соответствующим комплексным показателем/который рассчитывался на основе сопоставления занятости в периоды последних шестй рецессий, видно, что вершина цикла пришлась на март 2001 г., а будущее основание прогнозируется на июль 2002 г., после чего вновь будет рост (рис. 2.3). Безусловно, трагические события сентября 2001 г. сказа-

Текущая занятость Комплексный индикатор занятости

Рис. 2.3. Текущий и цикличный уровень занятости

лись на уровне занятости, что отражено на рисунке снижением кривой в октябре и ноябре 2001 г.

Следующим индикатором экономического цикла США выступает показатель промышленного производства. Пик роста данного параметра приходится на сентябрь 2000 г., затем на протяжении последующих 12 месяцев происходил спад примерно в рамках 6%. Аналогично предыдущему индикатору, оживление американской экономики планируется на июль 2002 г. (рис. 2.4.)

Рис. 2.4. Текущий и цикличный уровень промышленного производства

Последний индикатор объема продаж свидетельствует о вершине цикла, приходящейся на март 2001 г. Так же аналогично другим показателям конец начавшейся в США рецессии прогнозируется на июль 2002 г. (рис. 2.5).

Таким образом, все и каждый из рассмотренных индикаторов свидетельствуют о вершине цикла комплексного показателя в марте 2001 г. и основании в июле 2002 г. В подтверждение же сопоставимости теории циклов с экономической ситуацией в США могут стать результаты многолетних наблюдений. Было установлено, что биржевой крах происходит за 9 месяцев до экономического спада, а краху предшествует период экономического подъема. Первые признаки краха появились весной 2000 г., в октябре началось падение акций. Амери-

   Текущий показатель —— Комплексный индикатор

Рис. 2.5. Текущий и цикличный уровень объема продаж

канский высокотехнологический индекс Насдак в 2000 г. упал на 55% с колебаниями в течение года, Доу-Джонс — на 9%, причем в середине сентября 2000 г. его падение достигало 17%, но затем он незначительно вырос. К апрелю 2001 г. фондовый' индекс Насдак потерял с начала года около 25% и упал ниже отметки в 2000 впервые начиная с декабря 1998 г. Это более чем в 2,5 раза ниже шла 5048, достигнутого 10 марта 2000 г. Индекс Доу-Джонса, отражающий стоимость 30 самых крупных компаний США, обвалился до отметки 9973 — это самый низкий уровень за последние два года. Ниже 10000 Доу-ДжонС упал впервые с октября 2000 г. При этом упали в цене все 30 компонентов индекса. Самое большое падение произошло в банковском секторе из-за усиливающегося кризиса в японской экономике. Всего с марта 2000 г. к марту 2001 г. американский фондовый рынок потерял более $5 трлн фиктивного богатства — половину стоимости товаров и услуг, произведенных в США в 2000 г.

События 11 сентября, несомненно, усугубили кризисные проявления в американской экономике. По имеющимеяюценкам, непосредственные экономические потери только для экономики Нью-Йорка превысили 100 млрд долларов (стоимость разрушенных зданий, спасательных работ и очистки территории, выплаты страховых платежей, налоговых потерь и т.д.). Кроме того, непосредственные потери ВВП оцениваются еще в размере не менее 40 млрд дол, — речь идет о значительном сокращении числа международных и внутренних авиарейсов, объема автоперевозок, сокращении спроса и розничного товарооборота и занятости.

Потенциальные потери в 2002 г. оцениваются в 42 млрд долларов, в 2003 г. — от 3,до 18 млрд долларов.

Целый ряд компаний уже заявили о существенных потерях в доходах, а некоторые приступили к массовому сокращению персонала. В их числе около 50 ведущих корпораций, в том числе такие крупнейшие, как «Боинг», «Кодак», «Америкэн Эйрлайнс», «Макдональдс», «Дженерал электрик», «Америкэн экспресс», «Доу кэ- микл». Это означает снижение доходов корпораций в течение 4 кварталов подряд. Более отдаленные потери от террористической акции связаны с возникновением обстановки психологической неуверенности на рынке, что может повлечь снижение как инвестиционного, так и потребительского спроса, в особенности на товары длительного пользования.

После возобновления 17 сентября работы Нью-йоркской фондовой биржи заметно упали котировки акций многих компаний, в первую очередь авиационных и страховых. Курс доллара несколько понизился по отношению к евро и иене. Третий раз со времен Первой мировой войны индекс Доу-Джонса упал более чем на 14% (наибольшее падение имело место 21 июля 1933 г. — 15%, второе по масштабам — 14,2% — произошло 17 мая 1940 г.). Вместе с тем, по последним данным, котировки акций ведущих американских компаний в конце сентября обнаружили тенденцию к росту, хотя и незначительному. В целом же, по предварительным оценкам, в III квартале впервые произошло реальное сокращение ВВП США на 0,4%.

ФРС США обратилась к центробанкам других стран с просьбой ограничить торговлю долларами, чтобы избежать нестабильности на финансовых рынках. Руководство Федеральной резервной системы опасалось, что на рынке могут быть выставлены такие заявки, с которыми банки могут не справиться из-за атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, где располагались офисы многих финансовых учреждений. Для стабилизации ситуации Европейский центральный банк и Банк Японии выбросили на мировой валютный рынок 80 млрд долларов с тем, чтобы избежать нехватки наличности в мировой экономике. Присутствие на мировом финансовом рынке достаточного количества наличного доллара является сейчас ключевым элементом для предотвращения возможных кризисных ситуаций, вызванных терактами в США. Только в первый день после возобновления торгов на биржах США суммарная капитализация американских корпораций упала более чем на 590 млрд дол.

Федеральная резервная система США объявила об очередном сокращении базовой процентной ставки. На этот раз она снижена на полпроцента до 2% — это самый низкий уровень за 40 лет. Экономисты ждали -такого снижения стоимости кредита. Фьючерсный рынок также уверенно прогнозировал снижение ставки на полпроцента. Впрочем, фондовый рынок немедленно отреагировал на него ростом индекса Доу-Джонса на 1,3%.

Выходом из кризиса стали следующие действия властей. Президент США Джордж Буш пообещал направить в экономику дополнительно от 60 до 75 млрд долларов за счет увеличения госрас- ходов и снижения налогов, чтобы стимулировать деловую активность после терактов 11 сентября. В рамках плана рассматриваются такие меры, как снижение корпоративных налогов, увеличение амортизационных отчислений, предоставление пособия по безработице для тех, кто в результате терактов лишился работы, включая более 120 тыс. сотрудников авиационной отрасли. Речь идет о дополнительном снижении налогов к уже одобренному ранее Конгрессом их сокращению в размере 1,5 трлн долларов сроком на 10 лет. Кроме того, предполагается увеличить налоговые льготы в ближайшие 10 лет еще на 159 млрд долларов. Речь идет также о возможном военном займе, не исключено и определенное перераспределение бюджетного профицита в пользу военных расходов. Такого рода ассигнования, наряду с гибкой макроэкономической политикой, могут способствовать выходу экономики из нынешней кризисной ситуации. Палата представителей подавляющим большинством одобрила выделение военных ассигнований в размере 343 млрд долларов на новый 2002 финансовый год. До уровня в 6 млрд долларов (на 400 млн дол.) увеличены ассигнования на борьбу с терроризмом. Общий пакет мер по стимулированию экономики с учетом новых предложений может превысить 100 млрд долларов, или 1% ВВП. В результате столь масштабных расходов бюджет следующего финансового года рискует оказаться дефицитным — впервые с 1997 года.

Аргентина, 2001-2002

Пятилетний рост экономики после введения механизма валютного совета (currency board) был прерван кризисом текилы в 1995 г. Впрочем, эта политика сыграла положительную роль, и этот факт трудно отрицать. За несколько месяцев 1992 г. удалось обуздать гиперинфляцию, снизив темпы роста цен с более 5000% годовых до уровня ниже 10%. За этим шагом последовали меры по либерализации экономики: были снижены импортные тарифы, ослаблено гос- регулирование, проведена приватизация госпредприятий, облегчен вход в экономику транснациональным корпорациям. К октябрю 1999 г. ТНК завладели 83% акций 1000 крупнейших компаний Аргентины. Перестало существовать народное хозяйство Аргентины как целостная система, ориентированная на интересы страны. На его месте возникла «периферийная» экономика, структура которой определяется интересами центра глобальной рыночной системы. Демонтированы или парализованы системообразующие для страны отрасли, за исключением нефтяной, на которую приходится 50% инвестиций находящихся в Аргентине фирм. Малейшие колебания конъюнктуры приводят уже не только к утечке капиталов в форме денег, но и к «бегству предприятий».

Примерно с середины 1990-х гг. происходил рост курса доллара относительно других мировых валют. По этой причине аргентинская экономика неуклонно теряла конкурентоспособность. Более того, Аргентина оказалась в неравном положении по сравнению с Бразилией, где курс реала был также фиксирован, но не так жестко. Поэтому Бразилии было легче отказаться в начале 1999 г. от фиксации и пойти на девальвацию. Это дало позитивный эффект для бразильской экономики, но заметно ударило по аргентинской. Особенно это коснулось отраслей, вовлеченных в международную конкуренцию (например, сельского хозяйства).

Для поддержания паритета песо с долларом власти вынуждены постоянно прибегать к крупным заимствованиям. Внешний долг, который на время снизился благодаря приватизации, что шумно использовалось в пропаганде, вскоре стал быстро расти. С начала 1991 г. до конца 1997 г. он вырос почти на 50 млрд долларов, составив 110 млрд долларов. Затем искусственно созданная неолиберальная система «сломалась» — к концу 1998 г. внешний долг подскочил до 144,2 млрд дол. При этом обслуживание долга с каждым годом все более ощутимо подрывает основу хозяйства, отвлекая все больше средств. Так, в 1992 г. на эти цели пошло 5 млрд дол., в 1996 г. — уже 15,5 млрд. Иными словами, на погашение задолженности в 1996 г. направлялось почти 60% всех поступлений от экспорта, в то время как в 1992 г. — 34%.

Реформа финансовой системы открыла доступ частного сектора к кредитам как в национальной валюте, так и в долларах (по разным оценкам от 70% до 80% частных заимствований в Аргентине приходятся на долларовые инструменты). С одной стороны, создание более благоприятных условий для заимствований вело к росту потребления и стимулировало внутренний спрос. С другой стороны, в случае девальвации песо накопление долларовой задолженности ставило на грата банкротства значительную долю домохозяйств и предприятий.

Помимо негативных эффектов привязки песо к доллару, свою роль сыграла и противоречивость макроэкономической политики. Аргентинская экономика многие годы страдает от хронического бюджетного дефицита, вызванного несовершенством налоговой системы. С одной стороны, она слишком сложная, а с другой — допускает множество привилегий в виде налоговых освобождений и кредитов, а также других «лазеек». Эти характерные особенности создавали неравномерную налоговую нагрузку на бизнес, а также позволяли некоторым секторам накапливать значительную налоговую задолженность. Степень уклонения от налогов была очень высокой: например, по НДС в среднем около 40%. Предусмотренные законом санкции за уклонение от уплаты налогов были формальными и не оказывали должного влияния на поведение экономических агентов.

Еще одной болезнью, типичной для развивающейся экономики и также подрывающей ход либеральных реформ, была коррупция. Она проявлялась практически во всех сферах жизни, но осот бенно скандальный характер приняла при проведении программы приватизации. Мощные группы, имеющие свои интересы, не позволяли центральной власти эффективно контролировать расходы. Это накладывалось на кризис бюджетного федерализма: регионы к концу 2001 г. задолжали банкам до 10 млрд долларов и требовали дополнительных трансфертов от центральной власти. Стоит заметить, что одним из результатов либерализации банковской сферы была ее криминализация — Аргентина стала одной из зон «отмывания» грязных денег. Как сообщил ИТАР-ТАСС, из 15 млрд долларов, пришедших в октябре, 6 млрд составили наркодоллары. Невозможность справиться с коррупцией стала в конечном итоге причиной (и поводом) первой отставки в 1996 г. отца аргентинских реформ Доминго Кавальо.

Из-за достаточно высокой степени интегрированности в мировую экономику Аргентина понесла ощутимый удар в результате мировой рецессии, начавшейся в 2001 г. На ее экономике сказывался еще финансовый кризис и замедление мирового роста с 1997 г., но спад 2001 г. оказался особенно болезненным. Эти тенденции усу-

гублялись рестриктивными мерами в монетарной и фискальной сфере по рекомендациям МВФ, которым Аргентина до последнего старалась следовать. В результате темп падения ВВП в 2001 г. достиг 6%, а безработица приблизилась к уровню 20%.

Несмотря на то что о кризисе говорили уже давно, первым, кто официально усомнился в целесообразности проведения дальнейшей экономической политики, было рейтинговое агентство «Стандарт энд Пурс», которое 17 октября 2001 г. понизило долгосрочный рейтинг Аргентины с В- до ССС+. Власти стали принимать экстренные меры лишь через месяц. 4 декабря аргентинский министр экономики Доминго Кавальо выступил по национальному телевидению с призывом к спокойствию за несколько часов до того, как в стране вступят в силу чрезвычайные ограничения на деятельность банков. Министр заявил, что ограничения на изъятия вкладов — до 1000 долларов — необходимы, чтобы не допустить утечки капитала и избежать девальвации национальной валюты — песо. Аргентинские власти пошли также на такой шаг, как замораживание пенсионных счетов и их использование для выплат по внешнему долгу. Благодаря этому шагу 16 декабря 2001 г. Аргентине удалось избежать дефолта, выплатив сумму в размере 720 млн долларов. Используя пенсионный фонд, как внутренний источник финансирования долгов, который должен будет в обязательном порядке одолжить правительству еще 500 млн долларов, власти приняли решение задержать выплату пенсий 1,4 млн жителей страны. В ответ на это

декабря 2001 г. люди, подогреваемые критикой правительства со стороны МВФ и отказом выдачи кредита более 1 млрд долларов, вышли на улицу, где произошли столкновения с полицией, принесшие человеческие жертвы с более десятка случаев с летальным исходом. В этот же день правительство подало в отставку, а на завтра

декабря свои посты покинули министр экономики Доминго кавальо и президент Де Л а Руа.

В рамках усиления контроля за валютными операциями монетарные власти Аргентины предприняли еще одну крайнюю меру, прекратив с 21 декабря проведение биржевых валютных операций., Это было вызвано бесполезностью поддержки курсового режима и угрозой исчерпания официальных валютных резервов (механизм валютного совета обеспечивает резервами лишь широкую денежную базу, но не всю денежную массу).

2 января 2002 г. Аргентинский конгресс назвал имя нового президента страны: четвертым за последние две недели президентом

Аргентины стал лидер партии перонистов сенатор Эдуардо Дуальде. Первым шагом нового президента 7 января стала девальвация песо до уровня 1,4 песо за доллар. Власти также ввели административный режим в форме двух обменных курсов. Первый, официальный, предназначается для операций на внешнем рынке, а второй, плавающий, — для неторговых операций и оплаты ряда услуг, например туристических. Официальный курс был установлен на уровне 1,4 песо за доллар, а в дальнейшем может быть привязан к корзине валют, включающей, помимо доллара, евро, иену и бразильский реал. Кроме того, новое правительство подтвердило отказ от обслуживания долга в 141 млрд долларов, что мгновенно переместило Аргентину с 16 на 23-е место в суверенных рейтингах. Опасаясь полномасштабного социального взрыва и экономического коллапса, аргентинские власти осуществили нажим на банковскую систему (представленную в основном иностранными банками). Долги до 100 тыс. долларов будут возвращаться вкладчикам по старому курсу, а долларовые банковские кредиты, наоборот, — переоцененные в песо. Суммарные потери банков в этой связи оцениваются в 6-10 млрд долларов. Это особенно нанесет удар по финансовому положению местных филиалов Citibank, BankBoston, BancoSamta- der Central Hispano, Banco Bilbao Vizcaya Argentaria. Другими жертвами политики администрации Дуальде могут стать телефонные компании, а также предприятия по электро- и водоснабжению, приватизированные иностранными инвесторами в 1990-х гг. Власти настаивают на том, чтобы эти компании взимали плату за предоставляемые ими услуги не в долларах, а в песо, что способно серьезно подорвать их доходы. Среди тех, по ком это решение правительства ударит в наибольшей степени, испанские компании Telefonica, Endesa, Aguas de Barcelona. Совместно с другими испанскими инвесторами эти предприятия за последние 15 лет вложили в экономику Аргентины до 40 млрд долларов. Среди других планируемых в Аргентине мер отметим введение нового 20%-ного налога на фирмы—экспортеры нефти (находящиеся в основном в иностранной собственности). В этой связи испанская нефтяная компания Repsol может потерять за ближайшие пять лет свыше 900 млн. долларов. Напомним, что в 1999 г. Repsol приобрела бывшего аргентинского нефтяного монополиста YPF за 15 млрд долларов. Важно отметить, что все принятые аргентинским правительством меры проходили без какой-либо финансовой поддержки со стороны МВФ.

США, июль 2002

События на фондовом и валютном рынках США летом 2002 г. не могли быть предотвращены, поскольку не могли быть спрогнозированы. Экономика Штатов стала восстанавливаться после прошлогодней рецессии, и все макроэкономические показатели подтверждали этот факт. Между тем кризис произошел, и его поводом стали скандалы с отчетностью крупных компаний «УорлдКом» (WorldCom) и «Тико» (Tyco). Кроме того, многие американские чиновники, включая самого Джорджа Буша-младщего объявили войну мошенникам, признав их наличие, и пообещали повысить тюремные сроки за эту деятельность с 5 до 10 лет. Доверие инвесторов могло быть восстановлено ободряющим выступлением главы ФРС А. Гринспена о положительных перспективах экономического развития США. Однако А. Гринспен также констатировал, что «инфекция жадности», из-за которой индекс Доу-Джонса снизился на 20% с начала года, поразила все американское бизнес-сообщество, и похвалил требование сената относительно руководителей 945 крупнейших корпораций, которым теперь необходимо лично и под присягой подтверждать правильность балансов.

Ситуация на бирже усугубилась в четверг 18 июля, когда новая партия квартальных отчетов принесла плохие новости. Компании «Автоматик Дата Процессинг Инк.» (Automatic Data Processing Inc.), «Эли Лили энд Ко» (Eli Lilly amp; Со) и «ПНС Файнэншнл Сервисис Груп» (PNC Financial Services Group) объявили о снижении прогнозов своих грядущих прибылей. В результате торги в этот день завершились серьезным падением основных индексов: Доу-Джонс Индастриал (—1,56%), Насдак (-2,88%), Samp;P (-2,7%). Биржевой кризис оказал влияние и на валютный рынок. На азиатских рынках в пятницу 19 июля усилилась интенсивность падения доллара по отношению к евро и иене. Курс единой европейской валюты по отношению к доллару вырос до 2,5-летнего максимума и составил 1,02 доллара за евро. По отношению к японской валюте курс доллара снизился до 115,90 иен за доллар против 116,50 иен за доллар в четверг.              ,

Финансовый кризис усугубился на следующий день, когда стало известно, что ивестиционно-банковская группа «Ситигруп» (Citigroup) участвовала в делах объявившей в начале года о своем банкротстве энергокомпании «Энрон» (Enron). В итоге биржевые индексы в понедельник продолжали падать: Доу-Джонс на —2,9%, Насдак на —2,8%, Samp;P 500 на —3,3%. В целом за две недели Доу снизился уже на 15%, это было наиболее значимое падение со времени финансового кризиса 1987 г. Индексы Насдак и Samp;P 500 находились в этот день на минимальном уровне за предыдущие пять лет. Обвал на американской фондовой бирже распространился и на другие страны. Так, за первые 20 минут торгов в понедельник индекс FTSE-100 на Лондонской бирже упал на 88 пунктов, упали также немецкий DAX и французский САС-40. Японский Никкей понизился к концу торгов на 1,37%. Еще значительнее понизились гонконгский Hang Seng и корейский индекс Kospi, Однако несмотря на продолжающееся падение котировок американских акций, курс доллара США во вторник заметно вырос. Рост курса доллара по отношению к евро оказался в понедельник наибольшим за последние 10 недель, а во вторник утром вырос до 0,998 доллара за евро против 1,0085 доллара за евро на торгах в Нью-Йорке накануне. По отно-. шению к иене курс американской валюты укрепился до 116,93 иены за доллар против 116,24 иены за доллар. Против швейцарского франка курс доллара увеличился до 1,4583 франка за доллар против 1,4425 франка накануне и по отношению к британскому фунту стерлингов — до 1,5727 доллара за фунт против 1,5804 доллара за фунт стерлингов в понедельник вечером.

Торги на американских биржах открылись в четверг 24 июля традиционным за предыдущие недели понижением индексов, но уже в первый час тенденция сменилась на прямо противоположную. К концу торгов сессии оказалось, что рынок вообще совершил рекордный скачок — Доу-Джонс вырос к закрытию на 6,35% до 8191,29, Насдак — на 4,98% — до 1290,23, Samp;P 500 поднялся на 5,73% — до 843,43. В процентах рост Доу-Джонса и Samp;P оказался максимальным с 1987 г., когда биржа выходила из кризиса. Заодно трейдеры поставили рекорд по объемам продаж. За день в обороте оказалось 2,7 млрд акций компаний, котируемых на Нью-йоркской бирже. Аналогичная ситуация складывалась и на валютном рынке. В пятницу доллар показал столь мощный рост, что недельные результаты для него оказались лучшими за последние три месяца: американская валюта укрепилась почти на 2%.

Природа данного финансового кризиса уникальна в том, что не имеет под собой реальных экономических оснований и фактически принимает форму циклического финансового кризиса. Во времена, когда экономических предпосылок для кризиса не существует, первую скрипку в предсказаниях дальнейших движений рынка начинают играть технические аналитики. Они пытаются нащупать уверенные уровни ценовой поддержки американских акций, на которых можно смело рекомендовать клиентам начало агрессивной покупки. Впрочем, всегда существует опасность, что некоторые из крупных институциональных инвесторов, посчитав, что рынок достиг дна, попытаются начать игру на повышение. Однако этим лишь замедлят общий снижающийся тренд. И после небольшого всплеска вверх рынок вновь развернется «на юг» (т.е. вниз). Так вот, особенность нынешнего падения котировок на американском фондовом рынке состоит в том, что большинство игроков заинтересованы, чтобы таких всплесков было как можно меньше, а рынок как можно быстрее достиг настоящего дна. Именно в этом случае есть шанс, что потребительский энтузиазм не угаснет окончательно и так называемая реальная экономика не начнет декларировать реальные убытки и сокращение производства.

Причин неожиданного взлета курсов несколько. Настроение игроков изменилось на противоположное после сообщения, что конгресс США примет законы по борьбе с корпоративным мошенничеством и резко ужесточит наказание за махинации с отчетностью. Словно в подтверждение серьезности намерений администрации Буша были арестованы бывшие руководители фирмы «Адельфиа Комуникэйшнс» (Adelphia Communications), которым предъявили обвинение в мошенничестве с ценными бумагами. Затем появилось еще несколько хороших новостей. Банковская группа «Джей Пи Морган Чейз энд Ко» (J. Р. Morgan Chase amp; Со) официально заявила, что ее отношения с Эн- рон были законны. А стоит напомнить, что после недавней речи Буша о корпоративном управлении такие заявления равнозначны даче показаний под присягой, причем лжец может угодить за решетку на 10 лет. Осознавая это, спекулянты решили, что «Джей Пи Морган» говорит правду. Вверх пошли акции не только этого, но и другого подозреваемого в незаконных операциях с Энрон банка — Ситигруп, хотя он в законности своих деяний еще не клялся. Впрочем, курсы поднялись не только из-за вдруг восстановившейся веры игроков в чистоту помыслов американских корпораций. Репрессии, объявленные властями США, попросту испугали игроков на понижение («медведей»), которые предпочли до поры закрыть позиции, словно упомянутое «дно» уже действительно достигнуто. Дополнительный спрос на акции предъявили и сами корпорации-эмитенты, опасаясь, что, если спекуляции с их бумагами приведут к дальнейшему падению котировок, они попадут на заметку Комиссии по ценным бумагам и биржам.

Основные характеристики финансовых потрясений текущего века представлены в табл. 2.13.

Таблица 2.13

Главные финансовые кризисы XXI века