Система, основанная на связях, и перемены

Старые игроки хорошо справляются с постепенно нарастающим темпом перемен. Однако чрезвычайно высокий их темп обычно требует чрезвычайных мер — и по смене взглядов, и по стимулированию деятельности.

Чтобы понять, почему они не настроены менять финансовую систему, начнем с аналогии11. Предположим, что вы только что закончили свою версию Великого Американского Романа и хотите опубликовать его. Вы можете послать его в издательство «По старинке», где решение о том, печатать ли рукопись, будут принимать совместно два редактора: книга будет опубликована только в том случае, если оба дадут на это свое согласие. Вы можете также послать свой роман в издательство «Рискни», где решение о публикации редакторы принимают независимо друг от друга. Если редактор ответит отказом, у вас будет возможность переслать рукопись другому редактору из того же издательства, который не будет знать о том, что рукопись один раз уже отказались публиковать (в этом издательстве редакторы просто не общаются друг с другом). Очевидно, что вы как автор предпочтете отправить рукопись во второе издательство, чтобы у книги было больше шансов быть принятой, и предубеждения одного редактора ей не повредят. Но какой выбор будет лучшим с точки зрения бизнеса?

Первое издательство публикует только хорошие книги, поскольку рукописи проходят гораздо более жесткий процесс отбора. Но и количество отказов в публикации хороших книг будет больше, чем во втором издательстве, которое принимает больше рукописей и, таким образом, снижает вероятность отклонить хорошую книгу. Но плохих книг оно будет публиковать больше. Какая система лучше, зависит, как можно догадаться, от соотношения хороших и плохих рукописей, присылаемых в каждое издательство, и отношения издержек от отказа публиковать хорошую книгу к издержкам от публикации плохой.

Если хорошие книги становятся бестселлерами и прибыль от их продажи исчисляется миллионами, а издержки на плохие книги не превышают несколько тысяч на каждую, то вторая система лучше. А если хорошие книги приносят не так много, а публикация плохих книг не только влечет за собой издержки, но и портит издательству его репутацию, тогда лучше первая система. Теперь проведем аналогию с финансированием инноваций.

Система, где широкой общественности предоставляется достаточно информации, похожа на издательство «Рискни»: она дает новым компаниям, пробующим новые технологии, больше шансов получить финансирование, поскольку есть много различных инвесторов, каждый из которых может оценить новую технологию на основе только базовой информации. Конечно, каждый инвестор может быть пристрастен, к тому же он может обладать лишь частью доступной общественности информации, однако перспективы компании он изучает независимо от других. Таким образом, компания получает несколько возможностей убедить инвесторов в преимуществах своей технологии. Если технология достаточно новая, для получения финансирования понадобятся все эти возможности.

Система, основанная на личных связях, работает совсем по- другому, подобно издательству «По старинке». В условиях скудости предоставляемой общественности информации и ограниченности доступа к финансовой системе, в лучшем случае, одии-два хорошо информированных финансиста смогут оценить перспективы компании. Поскольку информация в рамках такой системы передается в основном посредством личных контактов, эти финансисты с большой вероятностью поговорят друг с другом. Несмотря на то, что после обмена информацией они смогут принять более взвешенное решение по поводу финансирования новой технологии, у компании будет не более одного шанса па успех.

Если данная технология является незначительной модификацией других падежных, испытанных технологий, доходы с финансирования успешных технологий, что наиболее вероятно, будут небольшими, по крайней мере, относительно издержек па неудачные финансовые решения.

Если же наступает эпоха перемен, когда революционные инновации дают компаниям возможность создавать совершенно новые и при этом прибыльные рынки, система свободного доступа к финансированию, основой которой являются рынок и независимые отношения между компаниями и финансистами, обеспечивает финансирование большинству компаний, несмотря на то, что финансируется значительное число неудачных проектов. В такое время доходы с успешных проектов значительно превышают затраты па неудачные финансовые решения, поэтому метод издательства «Рискни» — независимая, но основанная на обширной информационной базе оценка — более эффективен.

Можно также провести параллель с венчурным капиталом, поскольку данное явление возможно только в рамках системы свободного доступа к финансам с высоким уровнем раскрытия информации. Объемы единовременных вложений венчурных капиталистов невелики. Они продолжают работу только с теми проектами, которые потенциально являются весьма прибыльными, немедленно прекращая финансирование при малейшем признаке возможного провала. Таким образом, они «срывают банк» на успешных проектах, а на провальных теряют немного, поэтому они готовы экспериментировать — как издательство «Рискни». Следовательно, предприниматели не должны впадать в отчаяние, получив отказ от одного венчурного капиталиста, поскольку есть много других, с которыми он, весьма вероятно, найдет общий язык.

В условиях экономики, основой которой являются личные связи, венчурные капиталисты встречаются редко, поскольку им требуется падежная система раскрытия информации — не только для того, чтобы искать молодые компании, но и потому, что они получают прибыль с этих фирм только тогда, когда компании выходят на публичный рынок ценных бумаг. Чтобы заплатить адекватную цену за акции, индивидуальные инвесторы должны точно знать, что происходит внутри компании, в чем им может помочь раскрытие достоверной информации12.

В последние несколько лет в континентальной Европе финансовые системы, основанные на связях, уступают место независимым рыночным отношениям, характерным для США и Великобритании. Некоторые из европейских стран учредили новые фондовые рынки — например, «Neuer Markt»* в Германии или «Nouveau Marche»* в Париже.

Возможно, некоторые из этих рынков были основаны в приступе эйфории фондовых рынков, а не в результате коренного изменения подхода к финансовой системе (и не пережили смены технологии), однако для наших целей особенно интересно то, как появление этих рынков повлияло па объемы венчурного финансирования. Эти объемы значительно увеличились в тех странах, где были организованы рынки с более строгими требованиями по раскрытию информации по сравнению с ранее принятыми стандартами13, и причиной тому является не только влияние самого появления нового рынка, поскольку в тех странах, которые ввели такие же или более мягкие стандарты раскрытия информации на своих новых рынках, увеличения объемов венчурного финансирования не произошло. Следовательно, чем выше уровень раскрытия информации, тем проще осуществлять финансирование на основе независимых отношений и находить новые революционные технологии.

Однако даже в условиях доступности финансирования старые игроки не обязательно начнут запуск проектов, успех которых приведет к

Новый рынок (нем., фр.).

революционным изменениям. Технологический прогресс может обесценить опыт руководства компании: стандарт отрасли ИТ был установлен персональным компьютером «ІВМ», но постоянно развивали данную технологию и получили большую часть прибыли «Intel» и «Microsoft». То, что «ІВМ» не использовала всех возможностей персонального компьютера, отчасти объясняется тем, что стратегия компании разрабатывалась управляющими, которые приобрели первый опыт в работе с большими ЭВМ. Пытаясь избежать перераспределения ресурсов в ущерб работе с большими ЭВМ, менеджеры ограничили разработку персональных компьютеров, что подорвало ведущие позиции «ІВМ» в отрасли. Например, «“IBM” снизила эффективность своего пакета программ для обработки текстов «Displaywrite» [для персональных компьютеров], ограничив его возможности по обработке электронной почты, которая стала чрезвычайно популярным приложением. Это было в те времена, когда «ІВМ» предполагала, что печатание текстов в основном будет производиться на больших ЭВМ или мини-ЭВМ, а разработчики больших ЭВМ хотели защитить свою систему электронной почты для больших ЭВМ, именуемую «PROFS», исключив электронную почту из функций персонального компьютера. К тому же лица, ответственные за производство больших ЭВМ, утверждали, что сотни тысяч секретарей привыкли к «PROFS» и версии «Displaywrite» для больших ЭВМ и не хотят переходить на новые программы»14.

Если бы не «Intel», «Microsoft», «Compaq», «Dell» и многие другие компании, неизвестно, получил бы персональный компьютер такое широкое признание, как сейчас. Если бы развитием отрасли занимались только «ІВМ» и «DEC», возможно, мы бы до сих пор использовали персональные компьютеры в качестве усложненных вариантов калькуляторов и пишущих машинок.

Таким образом, роль молодых фирм особенно важна, когда существует потенциал для революционных перемен, поскольку они не заинтересованы в сохранении статус-кво. Более высокий уровень раскрытия информации и прозрачности и связанный с этим свободный доступ к финансовым средствам способствуют появлению новых компаний, что являет собой резкий контраст по отношению с системе, основанной па личных связях, в условиях которой потенциальные новые игроки практически не имеют шансов. Новички не смогут получить финансирование, не став частью системы, поскольку никто вне системы не даст им взаймы без кредитной истории. Неудивительно, что средний возраст корпораций, осуществлявших изначально открытые предложения на «Deutsche Bourse» в 1960—1990 гг. составлял 57 лет — глубокая старость для американской компании15! В самих же США дерегуляция банковского сектора, о которой мы рассказывали выше, привела к значительному повышению уровня компетенции в финансовом секторе штатов, осуществивших дерегуляцию. Это было равносильно переходу от неконкурентной системы, основанной на личных связях, к конкурентному финансированию, основанному на независимых отношениях. Неудивительно, что после дерегуляции резко повысились темпы создания новых предприятий16.

В эпоху перемен финансовая система, основанная на личных связях, имеет по крайней мере два существенных недостатка. Во-первых, присущий этой системе способ изучения новых проектов с большой вероятностью приводит к тому, что менее заурядные новые возможности не получат финансирования — принятие решений на основе консенсуса консервативно по сути своей. Во-вторых, непрозрачный характер системы обусловливает дискриминацию внешних по отношению к ней игроков, особенно новичков. Таким образом, те, кто имеет самые сильные стимулы осуществлять перемены, имеют меньше всего средств на это. Поскольку у игроков, входящих в систему, нет ни стимулов, ни намерений вводить новшества, в эпоху перемен финансовая система, основанная на личных связях, весьма значительно препятствует прогрессу.

Есть и третий недостаток. Обычно такие системы защищают старые, устойчивые компании, испытывающие трудности. В обычной ситуации это придает системе стабильность. Но в эпоху перемен это зачастую приводит к непродуктивному использованию средств. Самым наглядным примером неоднозначности защиты, предоставляемой финансистами компаниям, — пресловутый подход с точки зрения долгосрочной перспективы, взятый на вооружение финансистами в рамках данной системы, — является спасение компании «Mazda» банком «Sumitomo» в 1970-х гг.

В 1974 г. финансовое положение компании «Mazda Motors» было крайне тяжелым17. В отличие от других японских автомобильных компаний, она оказалась плохо подготовлена к феноменальному росту цен на нефть после арабо-израильской войны 1973 г. На «мазды» ставились неэкономичные двигатели Ванкеля, тратившие галлон[*] бензина максимум на 10 миль* пробега, в то время как на автомобилях конкурентов стояли более традиционные и эффективные бензиновые двигатели, пробег которых на единицу горючего составлял в два раза больше. Когда цены на нефть выросли втрое, продукция конкурентов стала гораздо более привлекательной, и объемы продаж «Mazda» резко снизились.

Эффективность производства «Mazda» также была крайне низкой. В отличие от средней японской автомобильной компании, производительность которой составляла 30 автомобилей на сотрудника в год, для «Mazda» этот показатель равнялся лишь 19 автомобилям. Столь же неэффективно работали и ее поставщики.

Было неясно, справится ли руководство «Mazda» с последствиями кризиса. С 1920 г., с момента основания компании, ею единолично управляли члены семьи Мацуда, и в 70-е гг. президентом был представитель третьего поколения семьи Кендзи Мацуда. К сожалению, он был гораздо менее талантлив, чем его предшественники, хотя властью обладал не меньшей.

Недостатки управления компанией четко выявились в реакции руководства на кризис. Объемы производства и поставок продукции дилерам не были сокращены, в результате чего на складах дилеров скопился нереализованный годовой объем поставок. Компания попыталась помочь дилерам профинансировать содержание продукции на складах, чтобы компенсировать потери, но, несмотря на это, начались массовые увольнения деморализованных торговых представителей компаний-дилеров. Долгосрочные перспективы компании оказались под угрозой, поскольку продажи автомобилей в Японии сильно зависели от работы торговых представителей. При этом руководство компании не предупредило сотрудников о кризисе. Несмотря на возросшие издержки и сокращающиеся объемы продаж, в 1974 г. компания подняла заработные платы, что еще сильнее осложнило ее финансовое положение.

В конце 1974 г. проблемы более невозможно было игнорировать. Основной банк «Mazda», «Sumitomo», решил начать действовать. Еще в начале 1974 г. банк направил в компанию двух своих должностных лиц для того, чтобы подробней ознакомиться с производством, но активное вмешательство было осуществлено только в конце года. Банк назначил главу своего токийского подразделения исполнительным вице-президентом «Mazda», а других исполнительных директоров — ответственными за основные направления деятельности компании. Банк также объявил, что предоставит компании финансирование в любом необходимом объеме. Наконец, в 1978 г. был снят со своего поста Кендзи Мацуда и на его место был назначен выбранный «Sumitomo» менеджер.

Новое руководство провело коренные организационные реформы. Системы управления и контроля «Mazda» были рационализированы, издержки сокращены, повышена эффективность работы поставщиков. Сотрудников компании убедили смириться с отсрочкой некоторых выплат, а некоторых работников производства переквалифицировали в торговых представителей. Производительность труда повысилась настолько, что в 1981 г. объемы производства на одного работника составляли рекордную цифру в 43 автомобиля в год. Поднялись и объемы продаж — отчасти потому, что «Sumitomo Keiretsu» («кейрецу» — японский термин, обозначающий производственное объединение) и многие другие заинтересованные стороны увеличили потребление произведенных автомобилей. Например, с 1975 по 1983 г. доля такси производства «Mazda» в Хиросиме, где располагалась компания, увеличилась с 2 до 40 %.

Одной из важнейших причин, по которой «Sumitomo» мог себе позволить выручить «Mazda» из беды, являлся низкий уровень конкуренции в условиях системы, основанной на личных связях. Поскольку японский рынок займов был далеко не конкурентным, в «Sumitomo» знали, что если «Mazda» не обанкротится, она продолжит занимать относительно дорогие средства в «Sumitomo». Перспектива этих прибылей создала для «Sumitomo» стимулы помогать «Mazda». Таким образом, «Sumitomo» предоставил «Mazda» некое подобие страховки на случай экономического спада, что было бы невозможно в условиях более конкурентной системы, основанной на независимых отношениях.

Были и другие причины спасти «Mazda». Привилегированная позиция «Sumitomo» в условиях неконкурентной банковской системы подразумевала, что банк должен помогать государству в задаче снижения экономической нестабильности. Другие компании — клиенты банка — также стали ожидать, что в случае необходимости им будет оказана помощь. Банк, который не играл по правилам, хотя и мог бы себе это позволить, в скором времени растерял бы всех своих клиентов.

Стоила ли игра свеч? Ответ неоднозначен. «Mazda» возродилась достаточно быстро. Однако игнорировать сигналы, обусловленные неэффективной деятельностью «Mazda», было бы ошибкой. Возможно, «Mazda» заслуживала того, чтобы оказаться объектом поглощения со стороны другой автомобильной компании: в конце концов, в начале 1990-х гг. у нее снова начались проблемы, и на помощь ей пришел «Ford»! Возможно, компания должна была обанкротиться, что помогло бы снизить высокий уровень перепроизводства в автомобильном секторе в последние годы. Кто знает, были ли общие долгосрочные преимущества от сотрудничества с «Sumitomo» — гарантии и кредиты, более низкие процентные ставки, льготные сделки и долговременное подчинение «Sumitomo» — положительными для «Mazda» в итоге? И даже если так, была ли сделка выгодна вкладчикам и акционерам «Sumitomo», да и всей Японии?

К сожалению, как мы уже доказали, в условиях системы, основанной на личных взаимоотношениях, осуществить такой анализ затрат и результатов сложно — именно поэтому данная система так привлекательна для политиков. Как оценить потери других членов «кей- рецу», которым «рекомендовали» покупать «мазды»? Насколько велики могли бы стать прибыли, от которых отказался «Sumitomo», заставив своих менеджеров потратить столько времени на спасение «Mazda»? Именно непрозрачность системы, основанной на личных связях, делает ее столь привлекательной с политической точки зрения — так проще прятать издержки на перекрестное субсидирование. Но та же самая непрозрачность обусловливает ошибки системы. И все ошибки совершаются в одном направлении — в направлении защиты нежизнеспособных старых игроков. Пресловутая долгосрочная перспектива — подход, принятый в рамках данной системы, — может на самом деле оказаться весьма краткосрочной.

В общем, в рамках данной системы не появляются радикальные инновации и не происходит неизбежное закрытие убыточных предприятий. Кроме того, у нее есть еще один серьезный недостаток. Не все согласятся с тем, как рынок распределяет средства, но его беспристрастность невозможно отрицать. Когда средства распределяются без помощи рынка, возникает проблема: отсутствие хороших правил получения вознаграждения и наказания. В то время как единственным критерием рыночной системы являются экономические показатели деятельности, в ее отсутствие более значимыми становятся такие не поддающиеся количественному определению мотивы, как солидарность и справедливость. В итоге вне зависимости от декларируемых целей средства и награды получают влиятельные старые игроки — в обход тех, кто действительно нуждается в средствах или заслуживает награды.

Теперь рассмотрим, как функционировал капитализм, основанный на связях, и почему в конце концов он себя изжил, несмотря на его очевидную привлекательность для влиятельных деловых кругов.