Политический ответ
Великая депрессия и вторая мировая война полностью изменили представление о политической жизнеспособности государственного вмешательства в экономику. Классические экономисты проповедовали, что вмешательство государства осложняет ситуацию.
Вместо этого уроки, извлеченные политиками из депрессии, состояли в том, что те члены правительств, которые следовали предписаниям классических экономистов — сторонников свободного рынка — ничего не делать и позволить проблемам разрешиться естественным порядком, потеряли свои посты. Напротив, те из них, которые порвали с традицией и выступили за поддержание уровня цен и занятости, имели некоторый успех и были переизбраны. В ряде стран, помимо государственного строительства мостов и дорог, безработицу свела на нет самая традиционная из общественных работ — подготовка к войне. В конце второй мировой войны классическая экономика была в опале, а государственное вмешательство в экономику стало вполне допустимым.Люди обращались к правительству за защитой от превратностей дискредитировавшего себя рынка. Развитые страны создали хорошо продуманные системы социального страхования, предоставляющие выплаты пенсий и пособий по безработице и болезни. Это способствовало стабильности государственной занятости, которая рождала чувство экономической стабильности. Правительственные расходы на субсидии и переводы, обширные программы социального страхования и перераспределения поднялись с 4,5 % ВВП в 1937 г. до 8,5 % намного большего объема ВВП в 1960 г.17 В то время, как в 1910 г. лишь 20 % наемных работников Западной Европы имели некое подобие пенсионного страхования и лишь 22 % — медицинского страхования, к 1935 г. эти показатели составляли 56 и 47 % соответственно, а к 1975 г. — 93 и 90 % соответственно18.
Такая система страхования была создана во время Великой депрессии и непосредственно в послевоенное время, когда государственные бюджеты были преувеличены, поскольку за субсидии шла организованная конкурентная борьба. У государства не было бы возможности выполнить все свои обещания, если бы все требования обрушились на него одновременно.
Поскольку государство теперь являлось барьером на пути рыночной экономики, а его ресурсов уже не хватало, оно, естественно, должно было попытаться сократить количество потенциальных претензий на свой кошелек. Это означало поиск союзников, которые могли бы участвовать в обеспечении экономической стабильности для населения. Что могло быть лучше, чем крупные корпорации? В конце концов, если бы они не были успешными, они не достигли бы своих нынешних размеров. Кроме того, их масштаб позволял создать административную инфраструктуру, которая могла обеспечить и наладить выплаты работникам. Но для того, чтобы эти корпорации смогли стать воплощением стабильности для людей, которые видели, как во время депрессии разорялись представители весьма известных фамилий, следовало обеспечить выживание данных компаний в будущем.Решение, к которому склонилось большинство экономических систем, было естественным. Принимая во внимание сомнительную репутацию, которой пользовался рынок, и естественную склонность политиков к сокрытию расходов посредством регулирования рынка, политический ответ состоял в том, чтобы объединиться под одними знаменами с владельцами компаний, управляющими и профсоюзами и подавить конкуренцию. Таким образом, краткосрочные меры, принятые для решения проблем, вызванных депрессией, стали долгосрочной политикой. Было разрешено создание промышленных и финансовых картелей, и в результате высокие прибыли компаний — участников картелей — и высокие зарплаты членов профсоюзов обеспечили промышленную стабильность. В конце концов в отраслях должен был образоваться застой, и им потребовалась бы еще большая поддержка (тарифы на сталь 2002 г. были лишь мягким вариантом), но такая перспектива находилась уже за пределами сиюминутных интересов политиков.