Почему государство?
Некоторые меры из перечисленных нами выше могут быть осуществлены и государством, и частными организациями. Но во многих случаях государство обладает естественным конкурентным преимуществом.
Некоторые взыскания — такие, как запрет на участие в какой- либо деятельности — могут быть осуществлены частными организациями, но существуют определенные ограничения на степень накладываемого наказания. Например, такие жесткие меры, как лишение свободы, в условиях гражданского общества являются монополией государства.Что столь же важно, частных санкций можно избежать путем переговоров. Трейдер, который нарушает правила ассоциации дилеров ценных бумаг, может попытаться убедить ассоциацию изменить правила, которые привели к его исключению, или, что еще проще, найти лазейку. Если он занимает в ассоциации заметное положение, он может в какой-то степени преуспеть в этом, и ассоциация может предпочесть в краткосрочной перспективе пойти простым путем, несмотря на потерю репутации в долгосрочной перспективе. Напротив, за нарушение законов о ценных бумагах трейдер понесет наказание, поскольку с государственным обвинителем практически невозможно вести переговоры. Изменение законов — это гораздо более затратный и обременительный процесс, чем изменение правил ассоциации; это одна из причин, по которой законы будет исполняться лучше. Другая причина заключается в том, что федеральный чиновник гораздо дальше от трейдера, нежели биржевые должностные лица, и с большей вероятностью заставит его соблюдать правила.
Конечно, в условиях коррумпированной экономики, когда государственные бюрократы готовы «вести переговоры» обо всем, государство может быть хуже, чем ассоциация дилеров, поскольку преследование тех, кто нарушил закон, не приносит личной выгоды бюрократу, чего нельзя сказать об ассоциации. Однако, как только государство преодолевает «этап хищничества», о чем говорилось в предыдущей главе, оно будет способно налагать более жесткие санкции, чем частные ассоциации.
Вторая область, в которой государство будет функционировать лучше, — это обеспечение принятия соглашения всеми, а не только несколькими сторонами по контракту. Рассмотрим, например, концепцию ограниченной ответственности, о которой шла речь в главе 2, — идею о том, что компания (или физическое лицо) может отказаться от выплаты долга, если ей нечем платить. Каким бы очевидным это ни казалось сегодня, были времена, когда полагали, что ограниченная ответственность — это мошенничество со стороны влиятельных лиц, имеющих поддержку властных кругов, жертвой которого становится ничего не подозревающий рядовой инвестор. Считалось, что с помощью ограниченной ответственности богатые заманивали бедного вкладчика в предприятие под предлогом высокой капитализации, а затем бросали предприятие на произвол судьбы при малейшем намеке на проблемы, не неся никаких потерь. Редакционная статья в «Times of London» в 1824 г. яростно обличала «мошенников»: «Горстка утопающих в богатстве толстосумов предлагает часть известных только ей сведений о компании, играет с этими конфиденциальными сведениями, осеняет общество своим именем и репутацией, а затем, как только заканчиваются средства и удовлетворить все требования больше не представляется возможным, удаляется, защищенная своим богатством, которое не подвергалось опасности ни в малейшей степени, а бедные обманутые рыбешки остаются переваривать наживку. Что может быть более несправедливым?»9.
Но, как мы показали, крайне важный для современного фондового рынка принцип ограниченной ответственности дает возможность привлекать крупные суммы от широкого круга инвесторов. Однако это не просто контракт, заключенный между двумя сторонами. Ограничение ответственности было бы бесполезным, если ответственность владельца компании была бы ограничена только по отношению к сторонам, с которыми компания заключала контракты, но не ограничена по отношению к третьим лицам. Никто не станет покупать акции, если все состояние покупателя может оказаться мишенью исков со стороны лиц, которые приобрели бракованную продукцию компании, или государства, пытающегося восполнить издержки на очистку окружающей среды.
Именно поэтому ответственность держателя акций ограничена даже относительно тех сторон, с которыми компания не заключала контрактов, но которые имеют к ней претензии. Такой юридический инструмент, освобождающий владельца акций от всякой ответственности, большей, чем сумма вложенных средств, и в различных обстоятельствах, — это форма права собственности, защищенной от всех без исключения. Ее универсального применения невозможно достичь путем частного контракта; она требует создания соответствующих законов со стороны государства.В общем, финансовая система использует ряд таких юридических инструментов, как очередность требований по долгам, гарантии (залог) и банкротство, с помощью чего она пытается точно определить права собственности. Но права собственности — это не просто контракт между двумя сторонами; это набор прав, которые личность имеет перед всеми остальными, кто бы они ни были. Например, традиционное римское право определяло собственность на земельный участок как неограниченное право usque ad inferes et usque ad sidera («от центра земли до звезд»). Таким правам требовалась широкая поддержка общества, осуществляемая через его агента — государство, что невозможно заменить частными контрактами.
Подводя итог, мы полагаем, что есть определенная роль, которую в организации инфраструктуры финансовой системы может сыграть центральный орган власти, и в некоторых случаях, но не всегда, из всех институтов наилучшим образом эту роль выполнит государство. Нашу позицию можно пояснить, выстроив аналогию. Представьте себе наклонное поле, которое требуется орошать. Если позволить действовать силе гравитации, то вода будет течь везде. Это либертарианский подход. Но обычно на поле есть естественные препятствия и, чтобы ускорить процесс орошения, требуется прорыть каналы, даже если со временем вода сама пробьет себе путь. Это подход сторонников вмешательства.
Более умеренный либертарианский подход состоит в том, что иногда требуются каналы, но фермеры могут в частном порядке организоваться и выкопать их. Вмешиваясь, правительство ставит преграды на пути таких частных инициатив. Сторонник вмешательства признает вероятность того, что фермеры могут организоваться в частном порядке, но утверждает, что это потребует времени, что будут задачи, которые частным организациям не решить, и что, возможно, наиболее важно, общественность не сможет себе позволить издержки на решение организационных проблем.
До сих пор мы, казалось, поддерживали сторонников вмешательства. Но сейчас пришло время признать, что те самые силы, которые мешают организации частных объединений, которые могли бы взять на себя масштабные общественные работы, не позволят и государственным организациям (таким, как правительство) работать в интересах общества. Даже в демократическом государстве правительство может действовать в интересах небольшой привилегированной группы, а не широкой общественности, и «рыть не те каналы». К этому мы сейчас и обратимся.