«Радость труда»
Признание тою, что труд не является источником удовольствия, разрушает одну из главных опор социалистической доктрины. И вполне естественно настойчивое желание социалистических писателей утвердить, что человеку свойственно природное стремление к труду, что труд сам по себе является источником удовлетворения и что только неблагоприятные условия труда в капиталистическом обществе могут вытеснить эту естественную радость от трудовых усилий и превратить ее в тяготу[†††††††††††].
В доказательство этого утверждения они усердно собирают высказывания рабочих современных предприятий о том, какое удовольствие приносит им труд. Они задают рабочим наводящие вопросы и чрезвычайно рады, когда слышат в ответ как раз то, что хотели услышать. Но из-за своей предвзятости они не задумываются, нет ли между ответами и поведением опрашиваемых противоречия, которое нуждается в объяснении. Если работа per se149 приносит удовлетворение, почему же рабочим еще и платят? Почему они не платят нанимателю за удовольствие, которое им дает работа? Нет другого такого места, где человек получал бы деньги за то, что доставляет ему удовольствие, и сам тот факт, что людям платят за их удовольствие, должен был бы навести на размышление. Ex defini- Попе150, труд не может приносить удовлетворения непосредственно, потому что вообще трудом именуют деятельность, которая не дает непосредственно приятных ощущений и которую осуществляют только потому, что она косвенно, через продукт труда, становится источником приятных переживаний, достаточных, чтобы компенсировать первичные неприятные ощущения"1.
Так называемая «радость труда», которую часто используют в поддержку того взгляда, что труд приносит удовлетворение, а не муку, может иметь три вполне различных источника.
Во-первых, удовольствие можно получать от извращения сути труда. Когда государственный служащий злоупотребляет своим положением, зачастую внешне правильно и корректно выполняя свои обязанности, но при этом удовлетворяя свой инстинкт власти, или давая волю своим садистским наклонностям, или потворствуя своему сладострастию (при этом не обязательно всегда воображать вещи, запрещенные законом или моралью), то получаемое им удовольствие имеет источником не сам труд, но определенные сопутствующие обстоятельства.
Подобные соображения приложимы и к другим видам труда. Психоаналитическая литература неустанно указывает на то, сколь сильно такого рода вещи влияют на выбор профессии. Насколько такого рода удовольствия уравновешивают тяготу труда, отражается в уровне заработной платы: больший спрос на профессии, предоставляющие возможности для такого рода извращений, ведет к понижению заработной платы. Работники платят за «удовольствие» тем, что зарабатывают меньше, чем могли бы.Под «радостью труда» нередко имеют в виду удовольствие от выполнения задачи. Но здесь радость дает скорее освобождение от работы, чем сама работа. Тут перед нами особый и крайне распространенный вид удовлетворения, которое приносит избавление от чего-то трудного, неприятного, мучительного, с чувством «ну вот все и кончено, наконец». Социалистические романтики и романтические социалисты славословят средние века как время, когда радость труда ничем не ограничивалась. На самом деле у нас нет надежных свидетельств средневековых ремесленников, крестьян и подмастерий относительно радости труда, но можно предположить, что радость относилась скорее к завершению труда и к возможности предаться досугу и удовольствиям. Средневековые монахи, которые в сосредоточенной тиши монастырей копировали рукописи, оставили нам знаки более надежные и истинные, чем утверждения наших романтиков. В конце многих превосходных манускриптов мы читаем: «Laus tibi sit Christe, quoniam liber explicit iste»151 *. To есть: «Слава Богу, что труд закончен», а вовсе не «потому, что труд принес наслаждение».
Но мы не должны забывать о третьем — и самом важном! — источнике радости труда: удовлетворение от того, что работа выполнена столь хорошо, что обеспечит нужды самого работника и его семьи. Такого рода радость явно коренится в том, что мы назвали косвенным удовольствием труда. Работник наслаждается тем, что в своей трудоспособности и в своем мастерстве видит основу своего существования и своего социального положения. Он наслаждается тем, что в общественном состязании достиг лучшего положения, чем другие.
Он наслаждается тем, что в своей трудоспособности видит орудие будущего экономического успеха. Он гордится тем, что может делать что-то «настоящее», т. е. то, что общество ценит и за что оно платит. Никакое другое чувство не способствует самоуважению больше, чем это, столь часто приводящее к преувеличенной и смешной вере в собственную незаменимость. В этом чувстве здоровый человек черпает силу для признания того, что он может удовлетворить свои желания только ценой тягот и усилий. Как говорится, во всем можно найти положительную сторону.Из трех источников того, что мы можем назвать «радостью труда», первый, возникающий из злоупотребления условиями труда, будет с несомненностью существовать и в социалистическом обществе. Как и в капиталистическом обществе, он будет достоянием узкого круга. Два других источника радости, даруемой трудом, должны полностью иссякнуть. Если разрушить связь между результатами труда и доходом работника, как и должно быть сделано в социалистическом обществе, работнику всегда будет казаться, что на него нагрузили слишком много. Разовьется чрезмерное, неврастеническое отвращение к труду, которое мы сегодня можем наблюдать практически во всех государственных учреждениях и в национализированных компаниях. Когда оплата труда определяется неизменным штатным расписанием, каждый уверен, что он перегружен, что как раз на него возлагают слишком много всего неприятного и что его достижения недооцениваются и плохо вознаграждаются. Из таких переживаний возникает угрюмая ненависть к труду, которая отравляет даже удовольствие от завершения работы.
Социалистическое общество не может рассчитывать на «радость труда».