§ 3. JI. Н. Юровский и денежная реформа 1922—Ї 924 гг.
Видный участник и организатор денежной реформы 1922—1924 гг., Л,- Н. Юровский был ее ведущим теоретиком и историком[477]. Обосновывая закономерный характер денежной реформы, Л.
Н. Юровский исследовал историю деградации системы денежного обращения Рос- ищі; її дореволюционный период,¦и ходе 'первой мировой поппы, К октябрю )!)17 г, покупательная способность рубля ушала до уровня 10 довоенных копеек. По сокрушительный удар по денежной системе нанесла эпоха «военного коммунизма», когда эмиссия денег стала главным средством обеспечения доходов бюджета, а беспредельное обесценение денег зачастую рассматривалось как 'прогрессивное явление, свидетельство их «самоотрицания».
Поворот от -«военного коммунизма» к нэпу поставил задачу восстановления устойчивого денежного обращения, но поскольку доходные ¦статьи бюджета были крайне недостаточны, эмиссия денег продолжалась и в 1921 —1922 гг., так что цены в 1920—1921 гг, выросли в 9,9 раза, а в 1921—1922 гг,— уже в 71,8 раза. Целый ряд советских экономистов (В. Новожилов, Г. Сокольников, С. Струмилин, Д. Кузовков и др.) доказывали, что эмиссия денег, выходящая за определенные пределы, разрушающе действует на всю систему общественного производства: ведет, к нарушению хозяйственных связей, росту''непроизводительных расходов, обесцениванию доходов самого государства. Среди убежденных сторонников нормального денежного обращения был и Л. Н. Юровский.
В своей книге «На путях к денежной реформе» (1924) Юровский ¦убедительно демонстрировал невозможность нормального ведения хозяйства в условиях обесценивающейся валюты, когда все хозяйственные действия, включая и составление государственного бюджета, «приобретают характер рискованных спекуляций». Далее автор прослеживал, каким образом потребность в устойчивой мере ценности находила ¦временное удовлетворение в различных искусственных методах счета.
Так, государственный бюджет на 1922 г. ’предполагалось составить в довоенных или золотых рублях, т. е. с учетом индекса роста цен за период с 1913 г. Установление уровня заработной платы рабочих должно было, согласно революции пятого Всероссийского съезда профсоюзов (сентябрь 1922 г,), основываться на так называемом «бюджетном индексе статистики труда», вычислявшемся но определенному набору потребительских товаров, отдельно для каждой губернии.Что же касается калькуляции цен и себестоимости товаров, то здесь в каждой отрасли 'применялись -свои, особые методики. Например, в топливной промышленности, где большую часть издержек производства составляла зарплата, за единицу счета брались цены на ржаной хлеб. Все это были, по мнению Л. Н. Юровского, «предположительные условные вычисления, основанные на шатких гипотезах и служившие (ПЛОХИМ выходом из плохого положения»[478]. Без устойчивой валюты все равно «немыслимо было восстановление разрушенного хозяйства страны, и без нее стремление хозяйственных предприятий обеспечить себе условия безубыточной работы приводило к самым уродливым проявлениям здоровых по существу тенденций»[479].
Однако в вопросе о характере необходимой твердой единицы измерения стоимости мнения экономистов разделились. С одной стороны, ряд специалистов, близких к кругам ВСНХ и Государственной Общеплановой комиссии, выступили за дальнейшее использование в хозяйственной практике так называемого «товарного», или «индексного», рубля. С другой стороны, некоторые сотрудники Наркомфина во главе с его руководителем Г. Я. Сокольниковым защищали концепцию золотого рубля. Ссылаясь на К. Маркса, Сокольников доказывал, что «в развитом товарном лйстве деньгами пишется золото; всякие другие деньги лишь в roii мере выполняют свою функцию денег, и какой они (Представляют (заменяют) золото»[480].
Опор между сторонниками концепций «товарного», или «золотого», рубля в основном завершился в конце 1922 г. с началом выпуска так называемых «червонцев» — 'банкнот, не менее чем на 25% обеспечи- вавшихся золотом и устойчивой иностранной валютой.
Правда, червонцы не разменивались на золото, но, во-первых, такая возможность в принципе не исключалась в будущем, во-вторых, курс червонца, равный 10 руб. в прежней российской золотой монете, систематически поддерживался по отношению к фунту стерлингов, доллару и другим валютам в соответствии с их золотым паритетом. Практическую победу сторонников «золотого исчисления» Л. Н. Юровский считал вполне закономерной как в силу теоретической правильности их позиции, так и в силу ее большей дальновидности — с точки зрения перспектив преодоления изоляции советского хозяйства от мирового рынка. В то же время концепцию «товарного рубля» он расценивал как естественное следствие «хозяйственной изолированности и хозяйственной слабости», характерных для 1922 и отчасти 1923 гг.[481]Характеризуя сущность червонца, Л. Н. Юровский возражал против представлений о полной зависимости последнего от .быстро обесценивавшихся совзнаков: «Червонец действительно вошел в обращение, опираясь на советский денежный знак. Но после того как его курс был «сделан» и его свойства определились... банковый билет стал держаться на том же, на чем держится всякая валюта: на потребности торгового оборота в деньгах и на внешнем платежном балансе» [482].
В обобщающем исследовании Л. Н. Юровского «Денежная политика Советской власти (1917—4927)» автором была предложена периодизация развития денежной системы страны за .послереволюционное десятилетие. Период после осуществления реформы 1922—1924 гг. подразделялся им на ряд этапов: 1924 г.— первая половина 1925 г.— устойчивый курс червонца, незначительное расхождение с его покупательной силой на внутреннем рынке; середина 1925 г.— начало 1926 г.—¦ непродуманная кредитная экспансия, инфляция и бестоварье, резкое расхождение между покупательной силой и внешним официальным курсом червонца, запрет вывоза советской валюты за границу; весна 1926 г.— лето 1927 г.— поворот к сдержанной кредитной политике, некоторое улучшение золотовалютного положения страны; с лета 1927 .г.- ^озврат к кредитной экспансии путем необеспеченной эмиссии денег.
Как видим, уже с середины 1925 г. в центре внимания‘Юровского находились факторы подрыва созданной при его участии новой советской денежной системы. Главную причину трудностей в системе денежного оборота ученый видел в завышенных темпах планируемой Госпланом индустриализации, не опиравшейся на реальные ресурсы. В 1925— 1929 гг. он активно выступает в печати и на (различных собраниях с критикой госплановских контрольных цифр, борется за сохранение устойчивости рубля против представления об эмиссии как дополнительном источнике средств финансирования. По его словам, «если хозяйственный план в советских условиях не смыкается и нуждается в ресурсах, которые в нем не даны, то он не может требовать, чтобы финансовая система дополнительно нашла их. Финансы не вне народного ыииггпа, по над ним, а и нем самом»и. Л, II. Юровский смело ,п'ро- I постоял опоеобра.шому «'финансовому фггни та му». «Да fire нам хо- ііп у к» экономику и хорошие качественные показатели, а хорошие ни а псы сими приложатся к этому»,— так заканчивалась его речь на і седа пи и V съезда Госпланов '12 марта 1929 г.26
Многочисленные и настойчивые выступления Л. Н. Юровского в ільзу реалистичности хозяйственных планов и сдержанной кредит- '-денежной политики не 'могли в конце кондов не навлечь на него шипений в «правом» уклоне. Уже , после его первого ареста (в 1930г.) )ровщина» характеризовалась как примыкающая к буржуазным ор'Иям советских денег: Юровский якобы «стремился через денежную литику задержать темпы индустриализации. Эту же цель 'лреследо- ло и его требование приспособления к закону капиталистического вновесия». А уже после расстрела ученого (1938) о нем прямо пили как о «главе контрреволюционной школы в области денежного ращения». Юридически окончательная реабилитация Л. Н. Юров- эго (а также Н. Д. Кондратьева, А. В. Чаянова и ряда других, осуж- шых по делу о так называемой «трудовой крестьянской партии») низошла в 1987 г., но изучение его научного наследия, то сути, толь- иачинается.