(1) ИЗБЫТОК ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ В ЗЕМЛЕДЕЛИИ.БОЛЕЕ МЕДЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ ПО СРАВНЕНИЮ С ПРОМЫШЛЕННОСТЬЮ В УСЛОВИЯХ КАПИТАЛИЗМА]
[X—445] Herr Rodbertus. Dritter Brief an von Kirchmann von Rodbertus: Widerlegung der Ricardoschen Lehre von der Grund- rente und Begriindung einer neuen Rententheorie. Berlin, 1851.
Предварительно надлежит сделать следующее замечание.
Когда мы говорим, что необходимая заработная плата равна 10 часам, то проще всего разъяснить это так: если труд в течение 10 часов (т. е. сумма денег, равная 10 часам) дает в среднем возможность сельскохозяйственному поденному рабочему покупать все необходимые ему жизненные средства — продукты земледелия, промышленности и т. д., — то это и есть средняя заработная плата за неквалифицированный труд. Здесь, сле-довательно, речь идет о стоимости того ежедневного продукта рабочего, который должен достаться ему. Эта стоимость существует сперва в форме того товара, который он производит, т. е. в виде определенного количества этого товара, в обмен на которое он — после вычета потребляемой им самим части этого товара (если он потребляет этот товар) — может приобрести нужные ему жизненные средства. Таким образом, здесь для его необходимого «дохода» имеют значение промышленность, земледелие и т. д., а не только та потребительная стоимость, которую он сам производит. Но это содержится в самом понятии товара. Рабочий производит товар, а не просто продукт. Об этом, следовательно, нет нужды распространяться.Г-н Родбертус в первую очередь исследует, как обстоит дело в стране, где владение землей и владение капиталом не отделены друг от друга, и приходит здесь к тому важному выводу, что рента (под которой он понимает всю прибавочную стоимость) просто равна неоплаченному труду или тому количеству продуктов, в котором этот неоплаченный труд выражается.
Прежде всего следует заметить, что Родбертус имеет в виду только возрастание относительной прибавочной стоимости, т. е. возрастание прибавочной стоимости, поскольку оно обуслов-ливается возрастающей производительностью труда, а не воз-растание прибавочной стоимости, поскольку оно проистекает из удлинения самого рабочего дня.
Всякая абсолютная прибавочная стоимость, разумеется, в известном смысле относительна. Труд должен быть достаточно производителен для того, чтобы рабочему не приходилось затрачивать все свое время на поддержание своей собственной жизни. Но тут-то и начинается различие. Впрочем, если первоначально труд мало производителен, то и потребности в высшей степени просты (как у раба), и сами господа живут не намного лучше, чем слуги. Относительная производительность труда, необходимая для того, чтобы мог появиться загребающий прибыль паразит, очень невелика. И если мы встречаем высокую норму прибыли там, где труд еще очень непроизводителен, где не применяются машины, разделение труда и т. д., то это объясняется только следующими обстоятельствами: либо, как это имеет место в Индии, потребности рабочего абсолютно малы и сам он придавлен настолько, что опускается еще ниже этого жалкого уровня потребностей, а с другой стороны, низкая производительность труда тождественна с малыми размерами основного капитала по отношению к той части капитала, которая затрачивается на заработную плату, или, что равносильно, с большими размерами затрачиваемой на труд части капитала по отношению к совокупному капиталу, — либо же рабочее время чрезвычайно удлинено. Последнее имеет место в таких странах (например, Австрия и др.), в которых уже существует капиталистический способ производства, но которым приходится конкурировать со странами, достигшими гораздо более высокой ступени развития. Заработная плата здесь может быть очень мала — отчасти потому, что потребности рабочего менее развиты, отчасти потому, что земледельческие продукты продаются по более дешевой цене, или, что для капиталиста означает то же самое, обладают меньшей денежной стоимостью. При низкой производительности труда незначительно и то количество продукта, которое уходит на заработную плату рабочего и производится в течение, скажем, 10 часов необходимого рабочего времени. Но если — вместо 12 часов — он работает 17, то это может компенсировать [для капиталиста] низкую производительность труда. Вообще НЄ Следует преДСТаВЛЯТЬ Себе ДЄЛО Так, буДТО ВСЛеДСТВИе ТОГОдv(OCa. ^ .A „ ц»
Шлклfr* iVitfbr^ /a?* ¦*** 'VU -''‘"Vfc-v^-t v^Vf-Y+'P'-^ Чпі I дТаиоГГ Ul1^\}« ч ** **tA'V -f *Г“=Л U>«* ^¦i.CKrt. Jtt, \eTrуіІнАїч Л If 0 » >-l4j.Ji J*("rl J‘*^v‘ 5f'" 4nrtV0w-,i-w . , p а' 'ст-*і-^'Ч-гг b^Ojj. {JL^+44/y^^4*H -м*. «»~\адГЛ ^^-s-vVHK 'V«* Ay Л7н- * -v^V* ^M+^i-jUA irt Yf-v11- Sd-tV^Vt^-JU-v-^ « Uu v-rr-V-^V-. ^ 4>.u у yt.*-nr~ -¦4<»*^t-i ->-yf*4 ^ /-WlV >« •>fci Д ¦'*v\ ->.¦«»+ uqt o'i. V-*/’"3 v •A*v4{ 5.MX jAt»— *}^yi?>"i-fVtV ++V-* 'L*-**- -Иг »** і »« VL W < -лн ***-'• &***$• **»*•+-?—, ЇЬ-’yyb^v К>—"Л—uHrUK^.^Y-V \, V“^L' '''“ v-л '-“і (Лf~ У »,Vv I W *-uv— - s.v^jL** ^uxM^^fN /\ ь. -^;w—+thw+ '¦wjs и-и.-— «гы* / \’ЛгЧ4-¦ H-tAuY^T• "ri-W **¦•“ -*'-?•*- »)»М» Й-г4** \:л V Оо^цлсилг\^-^M^a.vfi4^WurVj Ч^^.УЧ4> . ^»M4. ч«„Мм 'A-М ^ ‘rif4- -*-Л VbJwVj^. ^ v-^l+v^i. -Ц-л^^и^ТТ* *? >-'•*“ -t»-4' '4* " ** « ' Первая страница второй части рукописи К. Маркса «Теории прибавочной стоимости» (страница 445 в X тетради рукописи 1861—1863 годов) что в какой-либо данной стране относительная стоимость труда падает по мере роста производительности труда в этой стране, заработная плата в различных странах обратно пропорциональна производительности труда. Дело обстоит как раз наоборот. Чем производительнее страна сравнительно с другой на мировом рынке, тем выше в ней заработная плата по сравнению с другими странами. Не только номинальная, но и реальная заработная плата в Англии выше, чем на континенте. Рабочий ест больше мяса, удовлетворяет большее ко-личество потребностей. Однако это имеет силу только по отношению к промышленному рабочему, а не по отношению к сельскохозяйственному. Земельная рента вообще (т. е. современная форма земельной собственности) — самый факт ее существования, помимо различия земельной ренты, обусловленного различием в плодородии земельных участков, — была бы возможна уже потому, что средняя заработная плата сельскохозяйственных рабочих ниже средней заработной платы промышленных рабочих. Так как здесь капиталист, сперва по традиции (ведь арендатор старых времен становится капиталистом раньше, чем капиталисты становятся арендаторами), отдавал с самого начала часть своей выручки земельному собственнику, то он вознаграждает себя понижением заработной платы ниже ее уровня. С бегством рабочих из деревни заработная плата должна была повыситься, и она действительно повысилась. Но едва только такого рода давление начинает давать себя знать, как вводятся машины и т. д., и в деревне снова создается перенаселение (относительное) (ср. Англию). Прибавочная стоимость может быть повышена без удлинения рабочего времени и без увеличения производительной силы труда, а именно — путем понижения заработной платы ниже ее традиционного уровня. И это действительно происходит повсюду, где сельскохозяйственное производство ведется капиталистическим способом. Где этого нельзя достигнуть при помощи машин, там это достигается посредством превращения пахотных земель в пастбища для овец. Здесь, следовательно, была бы уже налицо возможность[446І земельной ренты, потому что фактически заработная плата сельскохозяйственных рабочих не равна средней заработной плате. Эта возможность существования земельной ренты совершенно не зависела бы от цены продукта, которая предполагается равной его стоимости. Второго рода повышение земельной ренты — получение ее с большего количества продуктов, продаваемых по той же цене, — знает и Рикардо, но не принимает его в расчет, так как земельную ренту он исчисляет на квартер, а не на акр. Он не сказал бы, что земельная рента повысилась потому, что 20 квартеров по 2 шилл. составляют больше, чем 10 квартеров по 2 шилл. или 10 квартеров по 3 шилл. (таким способом земельная рента может повыситься и при понижении цены). К тому же, как ни объяснять самое земельную ренту, у нее остается то значительное различие по сравнению с промышленностью, что в промышленности избыточная прибавочная стоимость получается благодаря более дешевому производству продуктов, а в земледелии — благодаря более дорогому производству. Если средняя цена фунта пряжи составляет 2 шилл., а я могу производить ее по 1 шилл., то я, чтобы завоевать рынок, неизбежно буду продавать ее по Iі/2 шилл. или, во всяком случае, несколько ниже 2 шилл. Это даже абсолютно необхо-димо. Ибо более дешевое производство предполагает производство в более широких масштабах. Таким образом, я вызываю переполнение рынка сравнительно с тем, что было до этого. Я должен продавать больше, чем прежде. Если 1 фунт пряжи обходится мне только в 1 шилл., то это обусловлено тем, что я произвожу, скажем, 10 ООО фунтов вместо прежних 8 ООО. Дешевизна получается только в результате того, что основной капитал распределяется на 10 000 фунтов. Если бы я продал только 8 000 фунтов, то износ машин уже повысил бы цену каждого фунта на одну пятую, или на 20%. Поэтому, чтобы иметь возможность продать 10 000 фунтов, я продаю свою пряжу по цене, меньшей двух шиллингов [скажем, по Iі/2 шилл.]. При этом я все еще получаю сверхприбыль в V2шилл., т. е. в 50% на стоимость моего продукта, равную одному шиллингу, куда уже включена обычная прибыль. Во всяком случае я этим понижаю рыночную цену, и результатом является то, что потребитель вообще получает продукт по более дешевой цене. В земледелии же я продаю в аналогичном случае по 2 шилл., так как, если бы моей плодородной земли было достаточно, то в обработку не поступила бы менее плодородная земля. Если бы количество плодородной земли или плодородие худшей земли настолько увеличилось, что я мог бы удовлетворить спрос, то всей этой истории пришел бы конец. Рикардо не только не отрицает этого положения, но с полной определенностью подчеркивает его. Итак, даже если мы признаем, что различием в плодородии почвы объясняется не сама земельная рента, а только различие земельных рент, то остается в силе тот закон, что, в то время как в промышленности сверхприбыль получается, как правило, от удешевления продукта, в земледелии относительная величина ренты возникает не только в результате относительного вздорожания (поднятия цены продукта плодородной земли выше его стоимости), но и в результате того, что дешевый продукт продается по издержкам производства более дорогого продукта. Но это, как я уже показал (Прудон) 2, — только закон конкуренции, проистекающий не из «земли», а из самого «капиталистического производства». Далее, Рикардо был бы прав и в другом еще пункте, только он, по обыкновению политико-экономов, превращает историческое явление в вечный закон. Это историческое явление состоит в относительно более быстром развитии промышленности (собственно буржуазной отрасли производства) в противоположность земледелию. Последнее стало производительнее, но не в такой степени, как промышленность. Там, где производительность промышленности увеличилась в 10 раз, производительность земледелия увеличилась, быть может, в 2 раза. Земледелие, следовательно, сделалось относительно менее производительным, хотя абсолютно оно стало более производительным. Это только доказывает в высшей степени причудливое развитие буржуазного производства и присущие ему противоречия. Но из-за этого не перестает быть правильным то положение, что земледелие становится относительно менее производительным, т. е. что по отношению к продукту промышленности стоимость земледельческого продукта, а вместе с тем и земельная рента, повышается. Что земледельческий труд по мере развития капиталистического производства становился относительно менее производительным, чем промышленный труд, означает только то, что производительность земледелия развивалась не с такой быстротой и не в такой степени. Предположим, что отношение отрасли производства А к отрасли В равняется 1 : 1. А ведь первоначально земледелие было производительнее, так как здесь в производстве участвует созданная самой природой машина, а не просто силы природы; при помощи этой машины отдельный работник работает здесь с самого же начала. Поэтому в древности и в средние века земледельческие продукты были относительно гораздо дешевле, чем промышленные, что явствует уже из того (см. Уэйда)3, в какой пропорции те и другие входят в среднюю заработную плату. Пусть отношение 1 : 1 вместе с тем показывает производительность обеих отраслей производства. Если теперь отрасль А = 10, т. е. в десять раз увеличила свою производительность, тогда как отрасль В = 3, т. е. только утроила ее, то обе отрасли производства, относившиеся раньше как 1 к 1, будут относиться как 10 к 3, или как 1 к 8/10. Относительно производительность отрасли В уменьшилась на 7/10, хотя абсолютно она возросла втрое. Для самой высокой ренты это — по отношению к промышленности — равносильно тому, как если бы самая высокая рента повысилась оттого, что самая плохая почва стала на 7/10 менее плодородной. Отсюда, правда, никоим образом не следует, как думает Рикардо, что норма прибыли понизилась потому, что заработная плата повысилась в результате относительного вздорожания земледельческих продуктов [447] — ведь средняя заработная плата определяется не относительной, а абсолютной стоимостью продуктов, входящих в нее. Но отсюда действительно следует, что норма прибыли (собственно говоря, норма прибавочной стоимости) повысилась не в такой степени, в какой повысилась производительная сила обрабатывающей промышленности, и что причиной этому является относительно меньшая производительность земледелия (а не почвы). И это не подлежит никакому сомнению. Уменьшение необходимого рабочего времени является незначительным в сравнении с прогрессом промышленности. Это проявляется в том, что такие страны, как Россия и др., в состоянии побить Англию на рынке земледельческих продуктов. Меньшая стоимость денег в более богатых странах (т. е. относительная незначительность издержек производства денег для более богатых стран) не играет здесь никакой роли. Ибо вопрос заключается как раз в том, почему в конкуренции более богатых стран с более бедными это обстоятельство не оказывает влияния на их промышленные продукты, а влияет только на их земледельческие продукты. (Впрочем, это не доказывает, что бедные страны производят дешевле, что их земледельческий труд производительнее. Даже в Соединенных Штатах, как недавно доказано было статистическими исследованиями, увеличилось, правда, общее количество пшеницы, продаваемой по данной цене, но это произошло не потому, что с каждого акра получается больше, а потому, что обрабатывается большее количество акров. Нельзя говорить, что почва более производительна в тех странах, где имеются крупные массивы земли и где большие участки ее, слегка обработанные, дают при затрате одного и того же труда абсолютно большее количество продуктов, чем гораздо меньшие участки земли в более развитых странах.) Переход к обработке менее производительной почвы не является бесспорным доказательством того, что земледелие стало менее производительным. Наоборот, это может свидетельствовать о том, что земледелие стало более производительным. Неплодородная почва обрабатывается не только потому, что цены сельскохозяйственных продуктов поднялись до того уровня, при котором возмещается вложенный в землю капитал, но также и потому, что средства производства достигли такого развития, что непроизводительная почва сделалась «производительной» и что она способна уже оплачивать не только обычную прибыль, но также и земельную ренту. Та почва, которая оказывается плодородной для данной ступени развития производительных сил, является неплодородной для более низкой ступени. В земледелии абсолютное удлинение рабочего времени — а значит и увеличение абсолютной прибавочной стоимости — возможно только в незначительной степени. В земледелии нельзя работать при газовом освещении и т. п. Конечно, летом и весной можно рано начинать работу. Но это уравновешивается более короткими днями в зимнее время, когда вообще может выполняться лишь относительно небольшое количество работы. Следовательно, в этом отношении абсолютная прибавочная стоимость больше в промышленности, если только нормальный рабочий день не регулируется в порядке законодательного принуждения. Длительность периода, в течение которого сельскохозяйственный продукт пребывает в процессе производства без приложения к нему нового труда, является второй причиной того, что в земледелии создается меньшая масса прибавочной стоимости. Но, с другой стороны, за исключением некоторых отраслей сельского хозяйства, как скотоводство, пастбищное овцеводство и т. д., где население абсолютно вытесняется, отношение массы занятых людей к вложенному постоянному капиталу — даже в наиболее прогрессивном крупном сельском хозяйстве — все еще гораздо выше, чем в промышленности, по крайней мере, чем в господствующих отраслях промышленности. Таким образом, с этой стороны норма прибыли в сельском хозяйстве может быть выше, чем в промышленности, даже если, вследствие указанных причин, масса прибавочной стоимости здесь относительно меньше, чем она была бы в промышленности при применении такого же количества людей, причем это последнее обстоятельство отчасти опять-таки па-рализуется падением заработной платы сельскохозяйственных рабочих ниже ее среднего уровня. А если бы в земледелии были налицо какие-нибудь причины (вышесказанное намечено нами лишь в самых общих чертах) для повышения нормы прибыли (не временного, а такого, которое имеет место в среднем сравнительно с промышленностью), то уже самый факт существования земельных собственников привел бы к тому, что эта добавочная прибыль, вместо того чтобы войти в процесс выравнивания общей нормы прибыли, консолидировалась бы и доставалась бы земельному собственнику.