§ 2. Италия
Все характеристики социально-экономической доктрины фашизма, показанные на примере национал-социализма Германии, справедливы, хотя и с определенными особенностями, и для других фашистских партий и режимов.
Ряд важных специфических черт обнаруживается прежде всего при анализе итальянского варианта фашистской идеологии.Подобно германскому национал-социализму фашизм в Италии отстаивал принципы частной собственности на средства производства и определял собственника капитала как «производителя». Эти основополагающие положения сопровождались в первых программах фашистской партии в Италии достаточно радикальными требованиями, кото-
ііиціюнал-социллпамл 20-х гг. Подобно последним и они претерпели
серьезные изменения за годы еущеетпоплмии диктатуры.
Имеете с зем значительно отличался от национал-социалистского итальянский вариант корпоративизма, постоянно присутствовавший в программных документах партии и режима. Если в Германии в конце концов произошел фактический отказ от корпоративных положений, шн'дусматривавших отраслевое объединение «производителей», то в Италии этот принцип оказался реализованным, хотя и здесь крупный капитал не допустил воплощения мелкобуржуазных корпоративных Иллюзий. В создании «корпоративного строя» в Италии сыграли свою роль и анархо-синдикалистские традиции, повлиявшие на то, что фашистская партия не отказалась здесь в своей доктрине от профсоюзов, хотя офици? но признавались лишь фашистские рабочие органи- 1 лій. Одновременно фашистский корпоративизм опирался и на полоня итальянского национализма — идею о делении наций на «про- ірские» и «буржуазные». Итальянская нация относилась к первой, злуатируемой «буржуазными демократиями», и потому, подобно логике фашистов, все национальные «производители» должны были объединяться в борьбе против внешнего закабаления.
В соответствии с этими положениями рабочие и предпринимательские фашистские организации были объединены в 1934 г.
в 22 отраслевые «корпорации», во главе которых стояли Национальный совет корпорации и министерство корпораций. Главным итогом создания корпоративной системы было окончательное расчленение рабочего движения на замкнутые огосударствленные организации цехового типа, затруднение их сопротивления предпринимателям и государству, облегчение репрессий против рабочих. Крупный капитал получил мощный инструмент мобилизации трудовых ресурсов и перераспределения в спою пользу через корпоративные органы и корпоративное законодательство материальных и финансовых средств, изымаемых у мелких промышленных предприятий и тружеников сельского хозяйства.Гораздо более ярко выраженная, нежели в Германии, приверженность итальянского фашизма корпоративной доктрине выразилась также в появлении так называемой корпоративной политической экономии. Ее теоретики (Дж. Ариас, А. Вольпичелли, У. Спирито и др.) выступали с апологией фашистского корпоративизма и представляли «корпоративный строй» в качестве «третьего пути» между буржуазным либерализмом и социалистической плановой системой. По аналогии с классической английской политической экономией «корпоративная политэкономия» утверждала, что фашизм создал «корпоративного человека» (homo corporativus). Он более развит, чем «экономический человек», ибо преодолевает индивидуализм последнего и способен учитывать в хозяйственной деятельности не только свои эгоистические интересы, но и интересы своей профессиональной группы, а через них — интересы всей нации.
Эти идеи корпоративной теории страдали крайней умозрительностью, но в своем развитии выполняли важную практическую функцию — служили обоснованию вмешательства государства в экономику, что делалось для «согласования интересов корпораций». На самом же деле регулирующее воздействие фашистского государства на хозяйственную жизнь в Италии было обусловлено в 30-е гг. теми же причинами, что и в Германии: потребностями экономической экспансии и политическими устремлениями фашизма.
Если в Германии нацизм последовательно реализовывал с момента
аяистпгі», то п тнлпи норные годы фа пі метекой диктатуры были отм чемы отказом от государственного вмешательства и экономику, Лип по мере нарастания хозяйственных трудностей фашистское государі' во переходит от принципов экономического либерализма к активно пря мой поддержке монополий.
Этот переход обнаруживается также і «Хартии труда», которая становится, по существу, первым документе' итальянского фашизма, оправдывающим государственное регулировл иие экономики и определяющим формы вмешательства — контроль, поощрение и непосредственное управление.«Корпоративная политическая экономия» как основа фашистской экономической доктрины в Италии выступает в 30-е гг. с обоснованиями все более расширяющегося государственного вмешательства в экономику и увеличения государственного сектора (особенно в банковской сфере и тяжелой промышленности). В конечном итоге оправдываются и экономический национализм режима, и его агрессивность.
Обосновывая необходимость принудительного «классового сотрудничества» в рамках корпораций, государственное вмешательство в экономику, идеологи фашизма в Италии отстаивают интересы крупной национальной буржуазии и подобно германскому национал-социализму подводят экономику страны к необходимости автаркической политики и развязыванию войн за «Итальянскую империю». Но здесь итальянский фашизм уже не может соперничать с нацизмом.
Если в 20-е гг. идейные положения партии Муссолини, пришедшей к власти первой, считаются «образцовыми» для гитлеризма, то после 1933 г. положение дел меняется. В силу того что германский капитал мощнее и агрессивнее итальянского, режим Муссолини теряет идейнополитическое и практическое первенство.
* *
*
1930-е гг, стали поворотным пунктом в системе государственного регулирования экономики на Западе. Государственной регламентации ;'тали подвергаться финансовые рынки, трудовые отношения. Как самостоятельный элемент экономической жизни сложилась сельскохозяйственная политика государства. Впервые в мирное время стало причепиться регулирование объемов производства, цен, заработной платы, были развернуты крупномасштабные общественные работы. Государство стало прибегать к эмиссии бумажных денег и дефицитам госбюджета как к постоянным и сознательно используемым орудиям экономического стимулирования.
Вместе с тем усиление государственного вмешательства в США '«Новый курс» Рузвельта) и в Германии, а также Италии («новый по- іидок» фашизма) имело принципиально разную природу. В случае :ша оно явилось реакцией на естественные процессы; изменение ха- I актер а рынка, вызванное резким возрастанием роли корпораций; не- пособность традиционной финансовой системы обеспечить функцию аморегуляции экономики.
В Германии и Италии государственное вмешательство использова- ось для достижения целей, шедших вразрез с предшествующим раз- итием: для форсированной структурной перестройки экономики в ду- е ускорения ее милитаризации. Фактически была сделана попытка, сходя не из экономических, а из геостратегических и военно-политиче- ких приоритетов, имплантировать бюрократически централизованную :одель национальной экономики.
ііажметиуіо роль в выборе стратегии развития в 30-е гг, сыграли нпцнпплльние особенности и традиционные ценности указанных выше гран. Индивидуализм, являющийся основой американского образа Ы1.ЧМИ, существенно ограничил масштабы и формы централизованного регулировании. Оп послужил своего рода действенным противовесом административным методам управления экономикой и масштабному перераспределению национального дохода.
В Германии традиционное преклонение перед государством в совокупности с имперскими амбициями элиты и коллективистскими ценностями всей нации наложилось на «унижения» Версальского мира и послевоенное обнищание. Все это создало почву для политизации и идеологизации германского общества. Осуществление партийно-госу- 'нрстпенной машиноґ уационал-социалистической модели не вызвало
І.ТССОВОГО «ИНСТИНКТИьНОГО» отторжения ни в одном из социальных лоон. Сходные процессы, хотя и со своей национальной спецификой, имели место в Италии.
Анализ американского «Нового курса» и фашистского «нового порядка» показывает, что предшествовавшее им развитие экономической шмели не играло первостепенной роли в реализации этих реформ. Белі в США отдельные институционалистские рецепты на первом этапе Нового курса» и идеи Кейнса на втором оказывали определенное влияние па действия администрации Рузвельта, то в Германии и Италии скомпилированные из идей некоторых экономистов 20-х гг. программы и манифесты фашистских партий служили пропагандистской завесой, тогда как реальные экономические преобразования шли подчас в про- ппнлюложном направлении.
плнлдіімг теории социализма.