J6) БОРЬБА ВУЛЬГАРНОГО СОЦИАЛИЗМА ПРОТИВ ПРОЦЕНТА (ПРУДОН). НЕПОНИМАНИЕ ВНУТРЕННЕЙ СВЯЗИ МЕЖДУ ПРОЦЕНТОМ И СИСТЕМОЙ НАЕМНОГО ТРУДА|
[935] Полемика Прудона с Бастиа о проценте характерна как для того способа, каким вульгарный экономист защищает категории политической экономии, так и для того, как поверхностный социализм (полемика Прудона едва заслуживает этого названия) нападает на них.
Мы вернемся к этому в разделе о вульгарных экономистах 160. Здесь лишь несколько предварительных замечаний.Возвратное движение [денег] не должно было бы шокировать Прудона как нечто специфически свойственное [капиталу, при-носящему проценты], если бы он вообще понимал что-нибудь в движении капитала. Точно так же и избыток стоимости воз-вращающейся суммы. Это — то, что характеризует капитали-стическое производство вообще.
{Но у Прудона, как мы увидим, избыток есть надбавка. Вообще в своей критике он ведет себя по-ученически, и он никогда не владел даже самыми первыми элементами той науки, которую хочет критиковать. Так, например, он никогда не понимал денег как необходимой формы товара. (См. первую часть ш.) Здесь он даже смешивает деньги и капитал, — на том основании, что ссужаемый капитал выступает как денежный капитал, в форме денег.}
В капитале, приносящем проценты, Прудона должно было бы поразить не наличие избытка, за который не было уплачено никакого эквивалента, ибо прибавочная стоимость, — а на ней-то и покоится капиталистическое производство, — есть стоимость* не стоившая никакого эквивалента, В этом нет ничего характерного для капитала, приносящего проценты. Для капитала, приносящего проценты, характерен, — поскольку мы рассматриваем форму движения, — лишь первый момент, представляющий собой как раз обратное тому, что думает Прудон, а именно, характерно то, что заимодавец отдает деньги, не получая с самого начала эквивалента за них, и что, стало быть, возвращение капитала с процентами, поскольку сделка происходит между заимодавцем и заемщиком, [не имеет ничего общего с] теми метаморфозами, через которые проходит капитал и которые, поскольку они суть лишь метаморфозы экономической формы, выступают как ряд меновых актов, как превращение товара в деньги и превращение денег в товар, а поскольку они являются реальными метаморфозами, или про-цессом производства, совпадают с производственным потребле-нием.
(Само потребление образует здесь момент движения эко-номической формы.)Но чего деньги не делают в руках заимодавца, то они делают в руках заемщика, который действительно применяет их как капитал. Свое реальное движение в качестве капитала они проделывают в руках заемщика. К нему они возвращаются как
деньги плюс прибыль, как деньги +— денег. Движение между
заимодавцем и заемщиком выражает только начальный и конечный пункт капитала. В форме денег капитал переходит из рук А в руки#. В руках# деньги становятся капиталом и в качестве капитала они, после известного кругооборота, возвращаются вместе с прибылью. Этот промежуточный акт, действительный процесс, включающий как процесс обращения, так и процесс производства, нисколько не касается сделки между заемщиком и заимодавцем. Сделка эта возобновляется лишь после того, как деньги уже реализовали себя в качестве капитала. Теперь деньги переходят обратно в руки заимодавца, с некоторым избытком, составляющим, однако, лишь часть избытка, реализованного заемщиком. Та часть этого избытка, которая остается заемщику, тот эквивалент, который он получает, есть промышленная прибыль, присвоенная им лишь благодаря занятым деньгам. Все это становится невидимым в сделке между заемщиком и заимодавцем. Она ограничивается двумя актами. Переход денег из рук А в руки #. Пауза, в течение которой деньги находятся в руках #. Возвращение денег вместе с процентами после паузы в руки А.
Итак, если рассматривать лишь эту форму — эту сделку между А и #, — то получается голая форма капитала без ее опосредствования: деньги отдаются взаймы как сумма а и возвращаются обратно через определенный промежуток вре-мени как сумма а+ — а при полном отсутствии какого бы то х
ни было опосредствования между ними за исключением того периода времени, который проходит между отливом суммы а
и ее обратным притоком в виде суммы а + —а.
х
И вот в этой-то иррациональной форме, — в той форме, которая, конечно, имеет место как самостоятельное движение наряду с действительным движением капитала, открывая и замыкая его, — г-н Прудон рассматривает все это дело, а при таком рассмотрении все неизбежно остается ему непонятным.
Если бы исчезла эта форма ссуды — форма, отличная от покупки и продажи, — то, полагает он, отпал бы и избыток. В действительности в этом случае отпал бы только дележ избытка между двумя видами капиталистов. Но такой дележ может и должен возникать все вновь и вновь, коль скоро товар или деньги могут превращаться в капитал, а это на основе наемного труда всегда возможно. Если бы товар и деньги не могли становиться капиталом, — а потому, если бы их нельзя было и ссужать как капитал in posse*, — то они не могли бы противостоять наемному труду. Если бы они, таким образом, как товар и деньги не противостояли наемному труду и труд, следовательно, сам не становился бы товаром, то это означало бы не что иное, как [936] возвращение к способам производства, предшествующим капиталистическому производству, где труд не превращается в товар, а масса труда выступает еще в виде крепостного или рабского труда. При свободном труде как основе это возможно лишь в том случае, если рабочие являются собственниками своих условий производства. Свободный труд развивается в рамках капиталистического производства как общественный труд. Следовательно, то, что рабочие являются собственниками условий производства, означает, что последние принадлежат общественно-объединенным рабочим, что рабочие производят в качестве общественно-объединенных рабочих и подчиняют себе свое собственное производство как обобществленное. Но, подобно Прудону, хотеть сохранения наемного труда, а тем самым основы капитала, и в то же время требовать устранения «зол» посредством отрицания одной из производных форм капитала, это — ребячество.«Gratuite du Credit». Discussion entre M. Fr. Bastiat et M. Proudhon. Paris, 1850. Ссуда потому кажется Прудону злом, что она не является продажей.
Ссужать под проценты «означает использовать'возможность все снова продаватьодин и тот же предмети все снова получать за него цену, никогда не отказываясь от собственности на то, что здесь продают» («Gratuity du Credit», письмо первое,написанное Шеве, одним из редакторов газеты «Voix du Peuple» ш, стр.
9).Автора этого письма сбивает с толку то обстоятельство, что отдаваемый в ссуду «предмет» (например, деньги или дом) не меняет собственника, как это бывает при покупке и продаже. Но он не замечает, что при отдаче денег в ссуду заимодавец не получает взамен никакого эквивалента, тогда как в действительном процессе в форме актов обмена и на их основе получается не только эквивалент, но и неоплаченный избыток. Поскольку происходит обмен предметов, нет изменения стоимости, и один и тот же индивидуум является по-прежнему «собственником» той же стоимости. А поскольку появляется прибавочная стоимость, не происходит никакого обмена. Когда опять начинаются акты обмена товара и денег, прибавочная стоимость уже содержится в товаре. Прудон не понимает, каким образом из закона обмена стоимостей вытекает прибыль, а, значит, также и процент. Поэтому «дом», «деньги» и т. д. должны, по его мнению, обмениваться не как «капитал», а как «товар... по себестоимости» («Gratuite du Credit», стр. 43—44).
«В самом деле, шляпник, продающий шляпы,., получает взамен их стоимость, не больше и не меньше. Но капиталист, ссужающий деньги,., не только получает обратно свой капитал неуменьшившимся, — он получает больше, чем свой капитал, больше, чем было им брошено в обмен* он получает сверх капитала еще и процент...» (там же, стр. 69).
Шляпники г-на Прудона являются, по-видимому, не капиталистами, а кустарями, ремесленниками.
«Так как в торговле процент на капиталприсоединяется к заработной платерабочего, чтобы вместе с этой последней составить цену товара,то рабочий не может выкупить продукт своего собственного труда. Жить работая — это такой принцип, который при господстве процента заключает в себе противоречие» (стр. 105).
В IX письме (стр. 144—152) бравый Прудон смешивает деньги как средство обращения с деньгами как капиталом и в результате этого приходит к выводу, что существующий во Франции «капитал» приносит 160% (а именно, 1 600 млн. франков годо-вых процентов по государственным займам, ипотекам и т. д. на капитал в один миллиард франков — на «сумму наличных денег* находящихся во Франции в обращении»).
Далее:
«Так как вследствие накопления процентов капитал-деньги от одпого обмена к другому постоянно все снова и снова возвращается к своему источнику, то отсюда следует, что всякая новая отдача этих денег в ссуду, совершаемая одними и теми же руками, приносит прибыль всегда тому же самому лицу» (стр. 154).
Так как капитал ссужается в форме денег, то Прудон ду-мает, что этим специфическим свойством обладает денежный капитал, т. е. наличные деньги. По Прудону, все должно про-даваться, но ничто не должно отдаваться в ссуду. Другими словами: подобно тому как Прудон хотел сохранить товар, но не хотел, чтобы товар становился «деньгами», так здесь он хочет сохранить товар и деньги, но они не должны развиваться в капитал. Если отбросить все фантастические формы выражения, это означает только то, что не следует переходить от мелкого мещански-крестьянского и ремесленного производства к крупной промышленности.
«Так как стоимость есть не что иное, как отношение, и так как между всеми продуктами необходимым образом устанавливается отношение друг к другу, то отсюда следует, что с общественной точки зрения про-дукты всегда являются стоимостями и установившимися стоимостями. Для общества разницы между капиталом и продуктом не существует. Различие это совершенно субъективно, оно существует лишь для индивидов» (стр. 250).
Какое несчастье, когда такие немецко-философские выражения, как «субъективно», попадают в руки какого-нибудь Прудона. Общественные, буржуазные формы для него «субъективны». И субъективная, и притом неверная, абстракция, приводящая Прудона к утверждению, что, так как меновая стоимость товара выражает отношение между товарами, то она выражает любое отношение между товарами, а не нечто третье, к чему товары стоят в том или ином отношении, — эта неверная «субъективная» абстракция и есть та [937] «общественная точка зрения», с которой оказываются поэтому тождественными не только товар и деньги, но даже товар, деньги и капитал. Так и в самом деле получается, что с этой «общественной точки зрения» все кошки серы.
К довершению всего прибавочная стоимость появляется в форме морали:
•«Всякий труд должен давать излишек» (стр. 200).
Эта моральная заповедь является, конечно* великолепной дефиницией прибавочной стоимости. [937]