Коллективизация крестьянских хозяйств: теория и сталинская практика.

После восстановления в основном аграрного производства в республике вновь стал настоятельно заявлять о себе вопрос дальнейшей перспективы развития единоличных крестьянских хозяйств в ее правобережных районах.

• наиболее крупную в то время отрасль индустрии республики.

В соответствии с вышеуказанным государство поддерживало и стимулировало кооперирование крестьян-единоличников. В конце 1948 г.

• начале 1949 г. этот процесс несколько активизировался, что было связано с решениями двух высоких партийных инстанций, которые напрямую касались вопросов коллективизации деревни. 3 ноября 1948 г., как уже отмечалось ранее, состоялся XVII пленум ЦК республики, уделивший значительное внимание коллективизации крестьянских хозяйств. Материалы пленума широко обсуждались на различных уровнях, в т.ч. на собраниях колхозников, крестьян, служащих и др. В этих собраниях до начала марта следующего года приняло участие 400 тыс.
  граждан, а свыше 21,3 тыс. из них выступило в прениях.[343]

Решения пленума стали настойчиво претворяться ыв жизнь. В частности, усилилась государственная агитация за колхозы. Они стали «очищаться от враждебных элементов». Уже до марта 1949 г. из артелей было исключено 858 кулацких хозяйств.[344] В этих условиях, по мере роста количества сельхозартелей и крестьянских хозяйств в них, обострялись социальные отношения в деревне. Какая-то часть крестьян видела экономическую бесперспективность в будущем своих мелких хозяйств, которые не могли ей обеспечить достаточно сносную жизнь. Под воздействием агитации эти хозяева подавали заявления о вступлении в артель. Другие проявляли известные колебания, третьи, наиболее зажиточные, оказывали сопротивление этому процессу, высказывались против коллективизации. Фактов, подтверждающих вышесказанное, предостаточно. К примеру, в с. Минжир Карпиненского района часть крестьян была готова вступить в колхоз, другая же группа поддержала своего односельчанина, который заявил «Пусть в колхоз идут другие, а я подожду. Если колхоз будет хорошо работать, на будущий год, и я вступлю». В с. Чоры, когда инициаторы стали собирать заявления у желающих кооперироваться, по хатам стали подбрасывать листовки с призывом «не вступать в колхоз». В с. Шишканы же зажиточный хозяин прямо заявил крестьянам: «Я в колхоз не пойду, а кто пойдет, того убью»[345].

Такая ситуация была характерна для многих районов. Здесь уместно заметить, что на колеблющихся относительно вступления в артели крестьян воздействовала агитация и «за» и «против». Первая их подталкивала к этому шагу, а другая удерживала от него.

В начале февраля 1949 г. состоялся II съезд Компартии Молдавии, на котором достаточно подробно были рассмотрены вопросы коллективизации. Один из разделов отчетного доклада съезду уже своим названием «Социалистическое переустройство сельского хозяйства — главная задача Молдавской партийной организации» определял государственную политику относительно дальнейшей судьбы индивидуальных крестьянских хозяйств.

Для реализации принятых решений на вышеупомянутых пленуме и съезде в районы и села на постоянную работу, а также для оказания местным властям разовой помощи в проведении организаторской, пропагандистской и другой работы были направлены десятки и сотни специалистов. Так, например, только до начала марта 1949 г. с целью разобраться в состоянии каждой сельхозартели и составить мероприятия по их укреплению в помощь районному и сельскому звеньям было командировано 208 партийных и советских работников.[347] К этому времени из городов и левобережных районов республики для работы в селах и колхозах Правобережья было направлено 387 коммунистов. Кроме того, из райцентров правобережных районов туда же и с той же целью было послано 584 человека.[348]

Активизация организационной и агитационно-разъяснительной работы среди крестьян по их кооперированию, наращивание материально-технической базы колхозов и численности машинно-тракторных станций, очевидные преимущества крупных коллективных хозяйств перед мелкими индивидуальными продвигали вперед коллективизацию. Этой линии и придерживалось руководство республики, а также на местах, не форсируя процесс коллективизации, хотя темпы ее в первые месяцы 1949 г. несколько возросли по сравнению с предыдущим периодом.

4. тыс., 1,7%, дворов.[349] Снижение темпов можно объяснить периодом напряженных сельскохозяйственных работ.

В письме на имя И.В. Сталина от 17 марта 1949 г, председатель Совмина МССР и секретарь ЦК КП Молдавии, обосновывая просьбу о необходимости помощи сельскому хозяйству республики, сообщали, что до конца текущего года возможно кооперировать еще 75-83 тыс. индивидуальных хозяйств, подняв уровень коллективизации до 40%.[350] Реально оценивая обстановку, они о большем в тот момент и не помышляли. К началу июля 1949 г. в правобережных районах в 960 сельхозартелях находилось 32,2% крестьянских дворов.[351]

Анализируя ход коллективизации в конце 1948 и в первой половине 1949 г., надо сказать, что крестьяне, как и раньше, вступали в артели, как правило, на добровольных начала по своему желанию. Однако в середине лета 1949 г. ситуация резко изменилась. И вот почему. Как известно, в соответствии со сталинской теорией коллективизации и

Уставом сельхозартели наиболее зажиточному крестьянству (кулачеству), использовавшему чужой труд с целью наживы, не находилось места в кооперированной деревне, в колхозы кулаков не принимали. В ходе коллективизации эти хозяйства подлежали раскулачиванию.

Известно, что кулачество в большинстве своем негативно относилось к аграрной политике Советского государства, в т.ч. к коллективизации, оказывало сопротивление колхозному строительству, доходившее до острых форм борьбы. Это сопротивление возрастало в тех населенных пунктах и районах, где кооперирование охватывало абсолютное большинство крестьян. В связи с этим на местах возникал вопрос с дальнейшей судьбе кулаков. С конца 1948 г. селах Голяны Окницкого района, Марамоновка Тырновского района, где коллективизация завершилась, на некоторых районных партийных собраниях стал подниматься вопрос об изоляции кулацких хозяйств. Он прозвучал в начале ноября 1948 г. из уст представителей Тырновской, Чадыр-Лунгской и других районных организаций на XVII пленуме ЦК КП(б) Молдавии.[352] Широко он обсуждался в начале февраля 1949 г. на II съезде Компартии республики. Некоторые руководители с мест были готовы к решительным действиям по отношению к этой категории крестьян.

Поскольку решение вопроса о судьбе кулачества в конечном счете зависел от общесоюзных инстанций, то некоторые республиканские структуры стали обращаться туда еще с осени 1948 г. Во второй половине марта 1949 г. Бюро ЦК ВКП(б) по Молдавии, ЦК КП(б) Молдавии и Совет Министров республики обратились к И.В. Сталину с письмом, в котором просили разрешить выселить из МССР кулаков, бывших помещиков, крупных торговцев, активных пособников немецких оккупантов и в прошлом деятелей профашистских партий, в количестве 10,7 тыс. человек, а вместе с членами их семей — около 39,1 тыс. человек.

В начале апреля 1949 г. Правительство СССР приняло соответствующее постановление о выселении за пределы республики около 11,3 тыс. семей, присоединив к вышеуказанным категориям также лиц, сотрудничавших с немецкими и румынскими органами полиции, белогвардейцев, участников нелегальных сект. Здесь же указывалось, что выселение надлежит провести в июне 1949 г. в восточные районы СССР. Предусматривалось, что кулаки, бывшие помещики, крупные торговцы и их семьи выселяются по спискам, утвержденным правительством республики, а остальные категории лиц — по решению Особого совещания при МГБ СССР.[353]

Вышеупомянутое постановление союзного правительства предусматривало необходимые средства на подготовку и проведение операции по выселению, регламентировало порядок перевозки, питания и медицинского обслуживания в пути следования выселенцев, их расселение и трудоустройство в местах прибытия, механизм реализации оставленного ими имущества и т.д. Правительство обязывало местные власти оказывать содействие МВД СССР в устройстве прибывших, в т.ч. инвалидов и престарелых, выделив для их содержания необходимые средства.

С апреля 1949 г. началось оформление учетных дел на выселяемых лиц, подготовка материально-технических и иных средств для осуществления операции. Эта работа к началу июля в основном была завершена. 28 июня 1949 г. Совет Министров республики принял постановление «О выселении из Молдавской ССР семей кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев». Этим постановлением были утверждены представленные местными Советами списки выселяемых 11 342 семей по всем 60 районам республики. Спустя несколько дней, 4 июля, правительство принимает одноименный документ, в котором дополнительно утверждает к выселению еще 17 вновь выявленных семей. При этом от выселения освобождались семьи, в составе которых имелись участники Великой Отечественной войны, в т.ч. павшие на ее фронтах и инвалиды, служащие Советской Армии, лица, имеющие награды СССР или особые заслуги перед Советским государством и некоторые другие. Не подлежали выселению также те семьи, которые к моменту операции находились в колхозах.

В соответствии с принятыми документами, выселяемым разрешалось брать с собой принадлежавшие им личные ценности, деньги, одежду, обувь, посуду и другие домашние вещи, мелкий сельскохозяйственный, ремесленный и домашний инвентарь и запас продовольствия общим весом до 1,5 тонны на каждую семью.[354] Оставшееся имущество, виноградники, сады, скот, крупный инвентарь, жилье и сельскохозяйственные постройки, а также производственные предприятия конфисковывались. Часть имущества шла на покрытие недоимок по государственным обязательствам; жилье и хозяйственные постройки, производственные предприятия и инвентарь, а также виноградники, сады и скот безвозмездно передавались колхозам, продовольственное и фуражное зерно, технические культуры — государству. Здесь же правительство конкретизировало, что конфискованные жилые дома и сельхозпостройки в первую очередь должны использоваться под больницы, школы, детские дома и др.

Таким образом, правительство республики буквально за несколько дней до начала акции приняло ряд ответственных решений, дающих «зеленый свет» ее реализации. Она была осуществлена в ночь с 5 на 6 июля 1949 г. Всего было раскулачено, т.е. лишено средств производства и выслано из республики 6,7 тыс. кулацких семей,[355] практически на каждое село приходилось по несколько из них.

Депортированные из Молдавии лица были направлены в восточные районы СССР. По прибытии в места назначения высланных определили на работу в колхозы и совхозы, предприятия лесной промышленности, в строительные организации и др. В некоторых местах им были предоставлены жилье, уже засаженные огороды, денежные ссуды на приобретение коров, созданы сносные бытовые условия. Однако далеко не везде было так. Большинство высланных ожидали материальные, физические и моральные тяготы. Условия быта на первых порах в новых местах жительства были нелегкими.[356]

Насильственное и внесудебное выселение неугодных сталинскому режиму наиболее зажиточных крестьянских семейств (кулаков) было незаконной и антигуманной мерой, ничего общего не имевшей с социалистической идеей преобразования деревни.

Выселение кулаков из республики было чрезвычайным происшествием, вызвавшим определенный резонанс в обществе и, прежде всего, в деревне. Внезапное и скоротечное удаление из сел на глазах у односельчан наиболее крепких хозяев со своими домочадцами и скарбом несомненно произвело на них неизгладимое впечатление, потрясло многих из них, а у некоторых вызвало неподдельный страх, стало объектом их серьезных размышлений. При этом крестьяне хорошо осознавали и это никем не скрывалось, что колхозники не подлежали выселению, т.е. статус колхозника как бы ограждал крестьянина от этой участи, причем не только в данный момент, но, вероятно, и в будущем.

Акция выселения явилась сильным катализатором процесса коллективизации. Уже в первые дни после этого почти во всех правобережных районах республики — сообщалось специальными уполномоченными по проведению данной операции, а позже — в одном из аналитических документов МВД МССР, — что наблюдалась массовая подача заявлений крестьян с просьбой о вступлении в артели. Здесь надо заметить, что в некоторых населенных пунктах и даже в отдельных районах в первый момент после выселения кулацких семей местные власти не были готовы к восприятию ускоренных темпов коллективизации в ближайшее время по той причине, что не были вовремя информированы о секретно готовящейся операции. Но уже через несколько дней процесс ускорения коллективизации охватил и эти села.

В короткий срок, буквально за несколько дней, количество сельхозартелей и главное — численность кооперированных крестьян возросла значительно. В населенных пунктах повсеместно создавались инициативные группы по организации колхозов. Это было характерно и для центральных районов, где раньше кооперирование протекало более вяло по сравнению с другими районами. Так, в Каларашском районе на 8 июля от желающих кооперироваться было подано более 700 заявлений, Ниспоренском — 540, Вадулуй-Водском — более 600 заявлений. Такая же картина наблюдалась и в других местах.[357] При этом, учитывая условия страды, крестьяне нередко высказывались за то, чтобы оформление артелей происходило только после уборки урожая.

В этот период партийные и советские органы предприняли ряд других мер, стимулировавших вступление крестьян в артели. С начала июля 1949 г., по решению ЦК Компартии республики, в районах заметно усиливается агитационно-пропагандистская работа среди населения в пользу коллективизации. Для этой цели туда в течение июля-августа были направлены 15 пропагандистских групп, 240 партийных активистов, политически подготовленных представителей интеллигенции, владевших молдавским языком, для проведения агитационной работы среди крестьян.

Во все районы были посланы докладчики с материалами о колхозном строе, 100 автомобилей с агитаторами, агитпоезд и др. План мероприятий, составленный в ЦК КП Молдавии, был достаточно детально расписан на 14 машинописных страницах.16

Уже к 20 августа 1949 г. число колхозов в правобережной части республики возросло до 1593 против 965 на 1 июля того же года, а численность крестьянских хозяйств в них — с 32,2 до 66%, т.е, увеличилась более чем вдвое, а к началу сентября — до 71,7%*17 Как видим, за полтора месяца в сельхозартели вступило единоличных крестьян больше, чем за 3,5 года до того, т.е. с 1946 г., когда начали восстанавливаться колхозы, вплоть до середины 1949 г.

Развитие коллективизации в правобережных районах Молдавии в 1949 г, *

              * Ученые записки КГУ. 1965, т. 79, с. 157.

16. Там же, д.ЗЗ, л. 142.
17. Ученые записки Кишиневского госуниверситета. 1965, т.79, с. 157.

Динамика развития колхозного строительства в 1949 г. хорошо прослеживается по данным следующей таблицы.

Разумеется, что массовый и быстрый переход индивидуальных крестьян на путь колхозов был обусловлен рядом факторов политики государства — это и повседневная агитационно-пропагандистская работа на селе в пользу колхозов, и укрепление их материально-производственной базы, и привыкание крестьянина-единоличника к мысли о необходимости перехода к общественным формам хозяйствования и осознание им этого, и многое другое. Однако решающим моментом коллективизации в этот период, т.е. в июле-августе 1949 г. был, конечно, факт выселения кулацких семей из республики. Причем, психологический прессинг на крестьян, который верно рассчитали инициаторы акции выселения, был скорее усилителем нежели главной причиной кооперирования. По крайней мере, это относится к большинству крестьян, которые в принципе не отбрасывали безоговорочно саму идею коллективизации, но еще сомневались, взвешивали, раздумывали. Они осознавали преимущества крупного коллективного хозяйства мелким индивидуальным, хотя оно для них и было непривычным, видели трудности и малоэффективностъ своего, как правило, небольшого по размерам хозяйства как и неизбежность перемен, невозможность им сопротивляться.

Психологический нажим оказал воздействие лишь на ту часть крестьян, которая потенциально была готова к кооперированию и которая чуть позже и так бы объединилась в артели. Однако наиболее зажиточная часть крестьянских хозяйств, несмотря на общую обстановку в деревне в этот период, не поддалась этому нажиму. Так, до конца 1949 г. в правобережных районах Молдавии уровень коллективизации поднялся до 80,8%.18 Как видим, пятая часть единоличных крестьян до конца года оставалась некооперированной, т.е. не поддалась психологическому воздействию.

С конца 1949 г. государство основное внимание в своей аграрной политике стало уделять организационно-хозяйственному укреплению колхозного строя, особенно молодых сельхозартелей, заботиться об упрочении их материально-технической базы, обеспечении квалифицированными кадрами, улучшении организации производства, дисциплины труда и др. Техника, сосредоточенная в машинно-тракторных станциях, стала теперь использоваться исключительно в колхозах, в то время как раньше она частично обслуживала хозяйства и единоличных крестьян. По отношению к последним на этом этапе велась более настойчивая, чем прежде, работа по вовлечению их также на коллективный путь развития. Часть из них достаточно хорошо понимала, что без постоянной и существенной хозяйственной, финансовой, агрономической и иной поддержки государства им в одиночку не выбраться на путь процветания, что противостоять происходившим в деревне процессам нереально и бесперспективно.

Фактов, подтверждающих сказанное, немало. К примеру, 5 августа 1949 г. правительство и руководство ЦК Компартии республики приняли постановление «Об упорядочении землепользования в колхозах западных районов МССР». В нем, в частности, содержался пункт о замене оставшимся вне колхозов единоличным хозяйствам их земельных участков (садов, виноградников, пашни и др.), расположенных в колхозных полях, на соответствующие угодья, находившиеся за массивом общественных колхозных полей.[358] Нетрудно предположить, что далеко не всегда этой категории хозяйств единоличников на новом месте выделялись равнозначные участки.

В сложившихся условиях часть некооперированных крестьян сочла целесообразным кооперировать свои хозяйства. Наблюдая за деятельностью существовавших артелей, крестьяне вступали либо в уже созданные, либо организовывали новые артели. Усилению колхозного строительства в начале 1950 г. способствовала развернувшаяся в связи с выборами в Верховный Совет СССР агитационно-массовая работа. Агитаторы, используя известные сельчанам конкретные факты о преимуществах крупного хозяйства перед мелким индивидуальным, убедительно демонстрировали единоличникам целесообразность их перехода на социалистический путь развития. Эта агитация во многом выигрывала оттого, что проводилась сельской интеллигенцией, особенно учителями. Слово учителя на селе по традиции всегда было весьма убедительным. Так, в с. Никорены Рышканского района в этот период активно действовали учителя-агитаторы местной средней школы Л.Гар- чук, Н.Герман, М.Ешану и др. С их помощью в селе был организован новый колхоз «Красная Звезда».[359] В с. Нижние Ниспорены Ниспоренс- кого района также активно вели пропагандистскую работу учителя В. Жосан, Р. Тынкован, Е. Балта и другие.[360] В том, что все крестьяне с. Старые Каракушаны Бричанского района к середине марта были кооперированы, немалая заслуга учителей А. Ткачук, С. Тихончук и др.[361] Можно умножить число примеров, свидетельствующих об активной деятельности сельских агитаторов, которые в значительной степени обеспечили рост колхозного движения.

Затри месяца 1950 г. число кооперированных крестьянских хозяйств возросло на 33,3 тыс. К концу марта в сельхозартелях правобережных районов находилось уже 399,5 тыс., или около 90% дворов.[362]

К концу весны и в течение лета вступление крестьян в колхозы продолжалось, хотя и более замедленными темпами, чем в первые месяцы начала года. В апреле новая сельхозартель была организована в с. Пеле- ния Бельцкого района, в мае — вс. Русены Окницкого района и т.д.[363] Всего с апреля по август было кооперировано только 14 тыс. дворов или почти в 2,5 раза меньше, чем за предыдущие 3 месяца.[364] В последующие месяцы, после завершения основных сельхозработ, приток крестьян в артели снова несколько усиливается.

К концу 1950 г. всего в правобережных районах республики было объединено уже 420,8 тыс., или 97%, крестьянских дворов.[365] Уровень обобществленных средств производства опережал уровень кооперированных хозяйств. Всего в 1950 г. было организовано 29 новых сельхозартелей и вовлечено в них около 64 тыс. единоличных крестьян. Оставшиеся несколько тысяч крестьян-единоличников вне колхозов вступили в артели позднее или как-то иначе устроили свою жизнь.

Таким образом, 1950 г. по праву нужно считать годом завершения коллективизации в республике. В этом году колхозное строительство развивалось главным образом за счет вовлечения крестьян в уже существующие артели и за счет организации новых. По темпам роста колхозное движение протекало почти в три раза быстрее, чем в 1946- 1948 гг. и в три раза медленнее, чем в 1949 г.

На завершающем этапе коллективизация, как и прежде, встречала сопротивление со стороны антиколхозных сил деревни. Правда, после устранения оттуда летом 1949 г. большей части этих сил, в т.ч. наиболее зажиточных хозяев, отнесенных государством к кулацким, возросло Социальная база сопротивления была значительно ослаблена. Однако часть из них, а также некоторые представители церкви, разных религиозных общин распространяли среди крестьян различные предрассудки, в т.ч. и о коллективизации и сельхозартелях, иногда же они открыто выступали против колхозов и колхозников.

Чувствуя свое бессилие и боясь открытой борьбы, противники колхозов направляют ее острие на подрыв уже организованных артелей и, прежде всего, их общественной собственности. В некоторых местах им это удается. Так, в с. Дышково Оргеевского района эти люди, проникшие в колхоз, срывали хозяйственные мероприятия, тормозили его развитие, в другом селе они разваливали трудовую дисциплину, срывали сельхозкампании, разбазаривали колхозное имущество и т.п. Подобные случаи имели место в колхозах Кишиневского, Корнештского, Липкан- ского и других районов.[366]

Определенное сопротивление колхозному движению оказывали различные проповедники религии. К примеру, в одном из коллективных хозяйств Кагульского района подрывную работу вели баптисты. Секстанты-иеговисты получили специальную директиву из своего заокеанского центра, обязывающую их идти в колхозы с целью подрывной работы. В некоторых местах борьба принимала открытый характер. Так, в одном из районов противники колхозов организовали банду и открыто терроризировали колхозников и особенно сельский актив. В селе же Антоновка Олонештского района кулак заколол вилами колхозницу только за то, что она убирала урожай на изъятой у него земле.[367]

Изучение и анализ содержания и форм антиколхозной борьбы на этапе завершения коллективизации свидетельствуют о том, что она носила главным образом скрытый характер и не имела сколько-нибудь широкого распространения.

Вышеизложенное позволяет сделать некоторые выводы. Отношение единоличных крестьян к коллективизации в правобережных районах Молдовы было неоднозначным. В конкретных социально-экономических и политических условиях первых послевоенных лет примерно четверть индивидуальных крестьянских хозяйств (батрацко-бедняцкая часть), можно сказать, добровольно и безоговорочно приняла идею коллективизации. Другой бедняцко-маломощно-середняцкой части, составлявшей примерно половину единоличников, эта идея также не была чуждой. Она ее не отбрасывала, ибо не могла не понимать преимуществ крупного коллективного хозяйства перед мелким индивидуальным, однако и не склонна была форсированно ее реализовывать. Для этой части крестьян путь в кооперацию виделся более постепенным, не сразу, не вдруг, а по мере убеждения в преимуществах крупного хозяйства перед мелким индивидуальным.

Немаловажным было и другое. Для этого слоя крестьян было нелегко в короткий срок преодолеть психологический барьер: сменить привычный индивидуализм, веками присущий крестьянскому характеру, на коллективизм, коллективный труд, коллективную ответственность и т.д. Об этом свидетельствует тот факт, что за 3,5 года, начиная с 1946 г., в колхозы вступило лишь около одной трети всех единоличных крестьян. И это произошло по их доброй воле. Конечно, государство стимулировало коллективизацию агитационно-пропагандистской работой на селе, хозяйственными, финансовыми, налоговыми рычагами и др. Разумеется, в этот период имели место также случаи нарушения принципа добровольности при кооперировании хозяйств, но они, как правило, были единичными, подвергались официальному разбору и осуждению со стороны властей, поэтому не они, в конечном счете, определяли позицию этой части крестьян в коллективизации.

Постепенность в кооперировании крестьян была нарушена летом 1949 г., когда государство осуществило раскулачивание и высылку большей части кулацких семей за пределы республики. Этот акт ускорил переход потенциально готовых кооперироваться крестьян на путь колхозов. Но только ускорил и не более того, и только этой части, а не всех крестьян. Доказательством тому является тот факт, что, несмотря на прессинг, пятая часть единоличников не пожелала кооперироваться и до конца 1949 г. оставалась вне колхозов. Это были наиболее крепкие середняки, которые надеялись самостоятельно, не объединяясь с другими, успешно в дальнейшем вести свое хозяйство. Основная масса этих сельских производителей под воздействием политики государства и складывавшейся социально-экономической обстановки в деревне лишь в течение 1950 г. вступила в сельхозартели.

И только наиболее зажиточные хозяйства, в основном отнесенные государством к кулацким, решительно были против коллективизации, надеясь на свою жизнеспособность и жизнестойкость, свои силы и с помощью наемного труда успешно вести свое хозяйство. Большая часть этих хозяйств была раскулачена и выслана за пределы республики, оставшиеся же трудоустроились в близлежащих совхозах, на предприятиях и др.

Таким образом, в силу конкретно исторических условий, в т.ч. природных, хозяйственных, социально-экономических, демографических, а также особенностей края, его традиций, где еще не угасла историческая память общинного землепользования, сохранившаяся едва ли не до начала второй мировой войны, большинству крестьянского населения идея коллективизации, совместной обработки земли не была чужда, скажем, в отличие от земледельцев некоторых европейских государств, где в прошлом веками господствовало парцеллярное земледелие.

Привлекательность идеи коллективизации, жизнеспособность и главное — хозяйственная эффективность крупных коллективных хозяйств, проверенные опытом не одного десятилетия, были вполне очевидны для большинства крестьян. Именно этот факт лежал в основе их поведения в период коллективизации.

Завершение коллективизации в Молдавской ССР означало утверждение здесь новых производственных отношений уже не только в городе, но и в деревне, свидетельствовало об утверждении социалистического способа производства во всех отраслях народного хозяйства на всей территории республики.

С переходом единоличного крестьянства на кооперативный путь развития произошли радикальные перемены в социально-экономическом укладе деревни. Новые производственные отношения породили равное отношение бывших разных слоев трудового крестьянства к орудиям и средствам производства. Это значительно укрепляло союз земледельцев с рабочими на качественно новой социальной основе. Достигнутая социальная однородность крестьянства являлась основой расширения и укрепления его связей с крестьянством левобережных районов республики, где оно совершило переход на социалистический путь развития еще в начале 30-х годов. Победа производственных отношений в деревне избавила тружеников села от нищеты и эксплуатации, они получили реальную возможность улучшать свое благосостояние, повышать свой уровень жизни.