OLS — оценки правила денежно-кредитной политики.

Пользуясь результатами предыдущих исследований Ворониной, Вдовиченко (2001) и Дынниковой (2002), мы построили модели для показателей инфляции, ВВП и реального курса (см. табл. П4, П5, П6 Приложения). Инфляция в годовом выражении положительно зависит от накопленных инфляционных ожиданий, выраженных лагом, роста денежной массы и регулируемых цен (на электроэнер-

гию), тогда как рост реального ВВП приводит к повышению спроса на деньги, вследствие чего избыточная ликвидность расширяется более медленными темпами, в результате относительно снижая инфляцию. При построении модели реального ВВП мы учли тот факт, что в ведении Банка России напрямую не входит построение прогнозов ВВП, и это учреждение в большей степени ориентируется на оценки Министерства экономического развития и торговли, таким образом, логично, что непосредственно ЦБ может прогнозировать рост реального ВВП в большей степени по его прошлой динамике, т.е. по тренду, выраженному константой, и лаггированным значениям. Кроме того, в модель в качестве корректирующего показателя входит также рост цен на нефть. Что касается уравнения реального курса, то здесь мы в большей степени опирались на результаты Дынниковой (2002), оценивающей среднесрочную зависимость равновесного реального курса от таких экзогенных параметров, как рост цен на нефть, повышение регулируемых тарифов на энергию и изменение баланса капитальных потоков в процентах ВВП. Первые две переменные приводят к укреплению рубля, тогда как рост оттока капитала снижает курс национальной валюты.

В результате в лучшей модели (см. табл. П3 Приложения) мы получили адекватные знаки реакции роста денежной базы отклонения инфляции, выпуска и реального курса от своих целевых значений. Однако, к сожалению, переменная корректировки инфляции оказалась незначимой. Это может быть связано с тем, что подобный метод оценки правила обладает явным недостатком в том смысле, что здесь неявно предполагается, что Центральный банк, принимая решения в отношении денежно-кредитной политики, использует модели целевых переменных точно такой же спецификации, какую использовали мы, что, очевидно, имеет небольшие шансы оказаться истиной. Тем не менее, результаты этой части исследования все же интересны, поскольку в целом не противоречат выводам, полученным на других этапах: при проведении денежно-кредитной политики Банк России стремится сгладить рост денежной массы, и, кроме того, контролировать динамику реального курса, выпуска и, возможно, инфляции. Еще одним примечательным результатом является то, что все целевые переменные, входящие в модель, указывают на горизонт перспективного планирования вплоть до шести месяцев, тогда как лучшее правило, оцененное нами GMM, ориентируется не более чем на трехмесячный сдвиг. Это наблюдение дает направление дальнейшим исследованиям, целью которых может быть оценка правила с большим горизонтом планирования путем подбора лучших инструментов в ходе процедуры GMM.